Эдди Шах - Второй мир

— Только что.

— Какие-нибудь осложнения?

— «Тему» никак нельзя ни в чем заподозрить.

— Джим и Майк были славные люди. И пусть наша дружба некоторое время назад распалась, все же они были славными людьми.

— Согласен.

— Кем теперь заменить Архивариуса?

— Будет нелегко, но мы обязательно подыщем ему замену. Со временем.

— Держите меня в курсе.

Бонэм откинулся на спинку кресла и вызвал стюардессу.

— Виски с содовой! — приказал он, когда она подошла.

Получив добавку, он откинул спинку сиденья назад, поднял скамеечку для ног и лег. Бокал он поставил на грудь и сжал его обеими руками. По телу разливалось тепло. Жизнь становилась интересной.

Теперь очередь за Конором Смитом. Бонэм думал: интересно, скоро ли Мастер игры подберет мяч и сделает ход?

«Серое»

«Альфа-мир»

Старый «Изумрудный город»

Второй мир

Реальное время: 13 часов 52 минуты после контрольной точки

Серый стал белым, потом синим, потом красным, потом зеленым. Первую перемену агенты спецслужб заметили сразу: фиолетовая трава стала ядовито-зеленой, пышной и яркой, как газон на футбольном поле в начале сезона. За травой преобразились и деревья; их черно-белые силуэты на глазах обрастали коричневой корой и зелеными листьями. Под ними скучная серость запестрела цветами. Сад, который когда-то был бельмом на глазу всего квартала, стал пышным и красивым — не сад, а мечта любого ревностного садовника.

Клэнси велел своим агентам отойти от дома подальше. Он догадывался, что Мастер игры не сдастся без боя, и не хотел, чтобы кто-нибудь из его людей пострадал. Как оказалось, приказ он отдал очень вовремя. Сам дом тоже начал меняться. Вокруг него появился ярко-белый ореол, от которого слепило глаза; агенты поневоле отворачивались, пока их хозяева в Реале, не выходя из транса, приспосабливались к изменившейся яркости.

Один из агентов выстрелил из карабина в преображающийся, мутирующий дом. Пули отскакивали от стен и рикошетом летели в самого стрелка. Несчастный пытался уклониться, но пуля задела ему плечо, и он, жалобно вскрикнув, упал. Из последних сил дотянулся до КатаПульта и пропал.

— Не стрелять! — заорал Клэнси, увидев, как агент исчез из Второго мира. Теперь у парня несколько дней будет болеть плечо. — Стены запрограммированы так, что посланные туда пули рикошетом летят в вас! Подождите, пока все успокоится. Но не сходите с места!

Я наблюдал за происходящим на экране. Что ж, пора двигаться! Я протянул правую руку.

— Не отпускайте меня, — велел я. — Держитесь крепче!

Энди схватила меня за левую руку. Как только Тибор, в свою очередь, ухватился за руку Энди, я нажал на своей клавиатуре Escape.

— Прощай, «Серое»! — с грустью произнес я.

Клэнси стоял в саду и следил за тем, как меняется дом.

Прямоугольная бетонная обувная коробка раскололась на четыре части — разделилась без всякого труда, словно ее рассекли раскаленным ножом. Когда процесс завершился, каждая огромная четверть сплющилась в куб. Белое мерцание сменилось холодным металлическим блеском. Стенки кубов были прозрачными, но зеркальными, и те, кто находился снаружи, видели лишь собственное отражение. Внутри каждого куба смутно просвечивали силуэты мужчины, женщины и мальчика. Постепенно на моем экране силуэты делались все четче. Наконец, я увидел самого себя с Энди и Тибором. Мы крепко держались за руки и прижимались друг к другу, почти сливаясь в одно целое.

Какой-то агент не выдержал и нарушил приказ; послал в ближайший к нему куб очередь. Ему не удалось увернуться, когда пули, отскочив от стенки, угодили ему в живот. Он покатился по земле, рыча от боли, но все же успел каким-то чудом нажать КатаПульт. Хозяин аватара очнулся в Переходном отсеке Белого дома. Он схватился за живот, и его вырвало прямо на сенсокресло.

— Не стрелять! — снова заорал Клэнси. — Стоять на месте, мать вашу, но огонь не открывать!

Четыре куба тем временем разделились на более мелкие одинаковые кубики.

В каждом из шестнадцати снова показались три беглеца; за зеркальными стенками они казались почти бесплотными.

На сей раз агенты удержались. Никто не выстрелил.

Кубики снова разделились и стали размером примерно в рост человека. Их стало двести пятьдесят шесть. Все с односторонними зеркальными стенками, и во всех — смутные силуэты трех беглецов. В саду стало тесно.