Эдгар Берроуз - Боксер Билли

Снова Байрн занялся рыбной ловлей, снова сели они за незатейливую трапезу.

Байрн все поглядывал на девушку. Уже несколько дней, как он обратил внимание на ее поразительную красоту. Барбара часто ловила на себе его пристальный взгляд, и каждый раз Билли, застигнутый врасплох, виновато опускал глаза.

Эти взгляды сильно беспокоили девушку. Неужели опять начнутся осложнения и неприятности?

Байрн почти не говорил во время еды, и Барбара никак не могла придумать какой-нибудь интересной темы для разговора, которая отвлекла бы его от мыслей.

-- Не лучше ли нам двинуться дальше? -- спросила она наконец.

Байрн вздрогнул, как бы уличенный в каком-то неблаговидном поступке.

-- Пожалуй,-- сказал он.-- Здесь ночь провести нельзя: слишком открытое место. Нужно найти такую дыру, где бы они нас не пронюхали.

Снова пустились они в безотрадный путь -- бесцельное плутание по горам. Они бежали от одной опасности, а впереди ждала быть может опасность еще более страшная...

На сердце девушки было тяжело и неспокойно: она опять утратила свое доверие к Байрну и стала его бояться.

Они держались все время течения небольшого ручья, пока не дошли до места, где ручей вливался в реку. Тогда они двинулись по долине, по берегу этой реки, которая с каждой милей становилась все более широкой и бурной. День клонился к вечеру, когда они 118

очутились против небольшого скалистого островка. У Байрна вырвалось радостное восклицание:

-- Вот это место в самый раз! Здесь им нас ни в жисть не найти!

-- Но как нам туда добраться? -- спросила девушка со страхом, указывая на бешено мчавшуюся пенистую реку.

-- Здесь не глубоко,-- успокоил ее Байрн.-- Я пе ретащу вас.

И, не дождавшись ответа, он схватил ее на руки и начал спускаться с берега.

Билли уже был разгорячен мыслями, которые занимали его в течение дня; теперь же, когда он почувствовал близость молодого теплого тела, у него захватило дыхание и кровь закипела в жилах. Он еле удержался от страстного желания прижать ее к себе и покрыть ее лицо поцелуями.

А затем ему пришла в голову страшная масль: чего ради ему собственно стесняться?

Чем была для него эта девушка? Он ненавидел ее и ей подобных. Она смотрела на него с презрением. Разве ее жизнь не принадлежит ему, ему, который спас ее дважды?

Да и что за беда? Им все равно никогда не выбраться с этого проклятого острова.

Они находились в это время на середине реки. Руки Байрна все крепче прижимали к себе девушку.

Резким движением он попробовал притянуть ее лицо к своему, но она уперлась обеими руками в его плечо и откинула голову.

Ее широко раскрытые глаза прямо смотрели в серые глаза Байрна. И каждый прочел во взгляде другого что-то огромное и значительное.

Барбаре показалось, что во взгляде Байрна светилась настоящая любовь, и это дало ей некоторую надежду. Или она ошибалась? А Билли смотрел в прелестное лицо женщины, которую он, сам того не сознавая, любил, и видел молчаливую и трогательную мольбу о пощаде.

-- Не надо,-- прошептала она похолодевшими губами.-- Пожалуйста, не надо. Вы меня пугаете.

Неделю тому назад Билли Байрн только засмеялся бы и, пожалуй, "вздул" бы девушку за ее строптивость.

Теперь он не сделал ни того ни другого, и это одно уже красноречиво говорило о перемене, которая в нем 119

произошла. Но он не ослабил своих объятий и не отвел своего горящего взора от ее испуганных глаз.

Так перешел он через бурную, но неглубокую реку. В его душе шла борьба.

Страх, немой, леденящий страх застыл теперь в глазах девушки. Напугать ее! Это было то, чего он так безуспешно добивался еще несколько времени тому назад, на "Полумесяце".

Теперь она открыто созналась, что боится его -- и это не доставило Байрну ни малейшего удовольствия. Наоборот, ему стало как-то не по себе.

А тут еще в прелестных глазах показались слезы и сдержанное рыдание сотрясло тело девушки.

-- И как раз тогда, когда я уже начала доверять вам! -- вскричала она.

Он взобрался на берег и, все еще держа ее в своих объятиях, стоял на мягком ковре из густой травы.

Наконец он медленно поставил ее на ноги. Он был весь еще охвачен безумным желанием, но в душе его крепло новое чувство, которое боролось со страстью.

Ему вспомнились предсмертные слова Терье: "Прощайте, Байрн, охраняйте мисс Хардинг как можно лучше". Вспомнились и свои собственные слова во время последнего разговора с умирающим французом: "Я полагаю, что неделю тому назад я взаправду был трусом и негодяем".