ФилипДик Дик - Человек в высоком замке

— А рынок? — взвился Фринк. Все, что ему доводилось видеть в художественных лавках, имело отношение к антиквариату, вещам из прошлого. — Кому нужны современные американцы? Такого со времен войны в помине нет.

— Так создай этот рынок, — скривился Маккарти.

— Что, самому торговать?

— Сдавать в магазины. Ну вот в этот хотя бы, на Монтгомери-стрит. Как бишь его? Ну та шикарная лавка, торгующая всяким старьем.

— «Американские шедевры», — подсказал ему Фринк, который на самом-то деле в этот магазин и не заходил никогда. В такие шикарные лавки только японцы могут себе позволить зайти.

— Знаешь, что торгаши там сбывают? — спросил Маккарти. — На чем денежки гребут? На поганых серебряных пряжках из Нью-Мехико, тех, что индейцы стряпают. Туристское барахло. А называется «истинным народным искусством».

Какое-то время Фринк пристально глядел на Маккарти.

— Я знаю, что еще там продают, — произнес он наконец. — И ты знаешь.

— Да, — кивнул Маккарти.

А как им было этого не знать, когда сами были втянуты в это дело, и уже довольно давно.

Официально корпорация Уиндема-Матсена занималась производством железных лестниц, чугунных решеток, всяческих черных украшений для балконов и тому подобным. Все это было штамповкой по стандартным образцам, рассчитанной на массовый спрос. Сорокаквартирному дому требуется ровно сорок штук одинаковых деталей. То есть завод был чем-то вроде металлообрабатывающего производства. Но основной доход приносили несколько иные занятия.

Используя оригинальные материалы, хитрые инструменты и точные станки, завод Уиндема-Матсена штамповал подделки. Свежие шедевры американской художественной культуры прошлых лет. Готовую продукцию аккуратно, дозированными порциями, отправляли на рынок, и подделки растворялись среди настоящего антиквариата и реликвий. И точно так же, как в случае с марками или старинными монетами, никто не смог бы сказать, какой процент от общего оборота вещей составляют подделки. Да, собственно, никто — особенно сами дельцы и коллекционеры — знать этого и не желал.

В день, когда Фринка выставили на улицу, на его верстаке лежал почти готовый кольт времен освоения Запада: Фринк собственноручно изготовил форму, сделал отливку и отшлифовал детали. Рынок исторического оружия был практически безразмерным. Корпорация могла сбыть все, что изготовит Фринк. Это и было его специальностью.

Он медленно подошел к своему верстаку, взял в руки еще не обработанный шомпол револьвера. Дня через три револьвер был бы полностью готов. «Неплохая работа», — подумал Фринк. Эксперты, разумеется, отличили бы подделку… но японские коллекционеры в подобных тонкостях не искушены, они просто не знают, какой именно положено быть этой вещи. У них нет никаких данных, стандартов, по которым можно было бы установить истину.

А вообще, насколько было известно Фринку, им и в голову не могло прийти, что некоторые из так называемых «исторических шедевров» Западного Побережья поддельны. Возможно, когда-нибудь они этим и заинтересуются, и рынку художественных изделий придет конец. Даже рынку изделий настоящих: закон Грешема — подделки уменьшают и цену оригинала. Так что довольны были все, и никто ничего проверять не собирался. Изготавливающие древности заводы сбывали товар оптовикам, те— отправляли его по магазинам, продавцы его рекламировали и продавали. А коллекционеры спокойно выкладывали денежки и совершенно счастливые шли домой, где хвастались приобретением перед знакомыми, приятелями и дамами сердца.

Точно так же было после войны с бумажными деньгами. Пока никто не задавал вопросов, все было отлично. Никого не задевало. До поры до времени. А потом… Все это, конечно, рухнет. Но не скоро, потому что о подобных вещах не распространялся никто — тем более люди, подделки изготовлявшие. Они старались не забивать себе головы подобными сложностями: их дело — работать, а там — хоть трава не расти.

— А ты давно пробовал делать что-то свое? — спросил Маккарти.

— Давно. Несколько лет, — пожал плечами Фринк. — Скопировать-то я могу что угодно, а вот…

— Знаешь, что мне кажется? — усмехнулся Маккарти. — Ты согласился с нацистами, вот что. С их идеей, что евреи не в состоянии творить. Что они могут только копировать или продавать. Что они народ-посредник.

— Может быть… — только и сумел ответить Фринк.

— Так попробуй же, черт возьми! Сделай что-нибудь свое! Хотя бы набросок, эскиз. Или сразу в металле. Поиграй. Как в детстве.