Д. Толстухин - Глаз бури

Хотя воду было пить страшно, но, в связи со строжайшей экономией топлива, которое в скором времени понадобится на обогрев, других источников кроме реки не было. Воду пропускали через вату или марлю, которую, в целях экономии скудных запасов, только стирали в той же реке и использовали снова, и кипятили. Женщинам пришлось полностью взять на себя домашнее хозяйство, а детям носить еду своим отцам на место строительных работ.

Через неделю после исчезновения вещания и спустя четыре дня после того, как население товарищества, подобно своим бабушкам, что строили оборонительные линии в это же время года семь десятилетий назад, начало возводить вокруг своего посёлка стену, поднялся сильный холодный ветер, а высоко в небе поплыли, сначала отдельные, а потом всё более многочисленными группами, плотные тучи, ставшие закрывать солнце и очень испугавшие людей. С этого момента всем кто работал на улице была дана рекомендация работать только в одной одежде и лучше всего в непромокаемой и с капюшонами, а детей стараться на улицу без особой надобности не выпускать вообще, одновременно прекратив сбор грибов и ягод, приступив к их консервированию, использую оставшиеся ресурсы.

Снова встала проблема запуска дизель-генератора, чтобы обеспечить энергией хотя бы насос, позволивший бы брать воду из скважины, которую жители считали более чистой, чем та, что берут в реке, хотя за прошедшие дни никто ещё не заболел и тем более не умер. А неистовая боль в спине у мужчин занятых на стройке, как-то даже не вспоминалась и не воспринималась как болезнь, вопреки тому, что на эти спины уходил, слишком быстро истощаясь, невеликий запас обезболивающих мазей. К сожалению, топлива было мало, никто же не готовился переживать ядерную зиму, и его было решено приберечь на крайний случай, в том числе и для транспорта, с которого горючее тоже слили в общие запасы. Вместе с облаками, появление которых было единственным изменением в небе, где за все прошедшие дни не появилось ни одного вертолёта или самолёта, что иначе, как полное отсутствие боеспособных частей и соединений, сохранивших управление, а может и вообще полное отсутствие какой-либо власти и управления, к глубокому сожалению, не объяснялось. Приходило осознание, что помощи не придёт совсем или, всё же теплилась робкая надежда, придёт она, но, очень даже может быть, слишком поздно, если ничего не предпринимать для своего выживания уже сейчас. После этого морального переворота все стали работать в полную, возможную для каждого, силу, признав за своим председателем, начальником охраны посёлка и Аниськиным, самолично присвоенные теми административные и военные права, далеко выходившие за их полномочия ДО и распределённые между ними автоматы. Тем более, что все трое работали на строительстве наравне с остальными.

Одновременно вернулся на повестку дня вопрос проведения экспедиции за пределы посёлка. Товариществу требовались медикаменты, боеприпасы, продовольствие, тёплая одежда, запасная плёнка для создания теплиц, средства радиологического контроля и защиты, топливо. Но совершать вылазку из беззащитного посёлка, невдалеке (люди ещё не привыкли к положению, что несколько десятков километров вновь, как и много веков назад превратились в огромное расстояние) от которого находился, пусть и отравленный химией, но занятый бандитами город, никто не решался.

Ещё немного погодя, появились и боле низкие и столь же тяжёлые лохматые, иногда белесые, тучи из которых, отнюдь не к огорчению понадеявшихся, что всё будет не так уж плохо как думалось, людей, пошёл мелкий противный, ещё более холодный чем принесший их ветер, дождь. Работать стало одновременно и труднее и легче. Стало очень холодно из-за большого количества воды, но вбивать колья стало во влажную землю проще. Постепенно земля размягчалась на всё большую глубину всё боле упрощая процесс забивания, но, вместе с тем, стала давать себя знать прошлая непыльная жизнь большинства населения посёлка — появились первые заболевшие. Хотя в посёлке было всего лишь несколько случаев острых респираторных заболеваний, два из которых перешли в воспаление лёгких, от членов семей заболевших стали шарахаться как от зачумленных, заставляя тех рыдать от безысходности их личного положения. Понадобилось прямое вмешательство Петра и Вадима, чтобы спасти инфицированные дома и переселить семьи заболевших в один, выделив им на всех два мангала, ставших в таких чрезвычайных условиях неким подобием печей-буржуек и кухонных плит в одном лице. Всё остальное, пока здоровое, население собралось в трёх домах, поскольку на весь посёлок было всего восемь мангалов. Туда же снесли все нарубленные на дрова ветви. Дрова и еду заболевшим опять-таки пришлось доставлять руководству посёлка лично.