Роберт Мак-Каммон - Жизнь мальчишки (Том 2)

До Рождества оставалось еще целых две недели, но в Зефире с нетерпением готовились к празднику. Смерть Дэви Рэя омрачила всеобщую радость. Об этом говорили у мистера Доллара, в кафе "Яркая звезда", в мэрии, везде и всюду. Он был совсем еще мальчик, говорили люди. Такая трагедия, отвечали другие. Такова жизнь, добавляли третьи; хотим мы или нет, но таковы правила игры.

Я тоже слышал эти разговоры, но от них нисколько не становилось легче. Родители видели мое состояние и, в свою очередь, пытались утешить, объясняя, что для Дэви мучения закончились и что теперь он пребывает в гораздо лучшем месте.

Но я не верил им, не мог верить. Разве может быть где-то место лучше, чем наш Зефир?

- Небеса, - отвечала мама, когда мы сидели перед трещавшим камином. - Дэви Рэй поднялся на небеса, ты должен в это верить. - Но почему я должен в это верить? - спросил я, и мама взглянула на меня так, словно ее ударили по лицу.

А я ждал ответа. Я надеялся услышать такой ответ, который сразу же расставит все на свои места, но слова, которые я слышал, нисколько не умеряли мою неудовлетворенность, потому что все они сводились только к одному: "вера".

Тогда родители отвели меня к преподобному Лавою. Мы сидели в его комнате при церкви; он дал мне лимонный леденец из коробочки, которая стояла у него на столе.

- Кори? - спросил он. - Ты ведь веришь в Христа, не правда ли?

- Верю, сэр.

- И ты веришь в то, что Христос был ниспослан к нам Богом для того, чтобы принять смерть за грехи людей?

- Верю, сэр.

- Тогда, стало быть, ты веришь и в то, что Христос был распят, после чего он умер и был похоронен, а потом, на третий день, воскрес из мертвых?

Тут я нахмурился.

- Но Христос есть Христос. А Дэви Рэй был обыкновенный мальчик.

- Я согласен с тобой. Кори. Дело в том, что Христос был послан к нам для того, чтобы показать, что жизнь - это не только то, что лежит на поверхности. Есть еще много такого, чего мы не понимаем. Он показал нам, что если мы станем жить с верой в Него и Бога, если мы последуем по жизни указанным Им путем и станем жить так, как завещал Он, то и для нас у Бога найдется место на небесах. Понимаешь?

С минуту я размышлял над словами преподобного Лавоя. Священник сидел, откинувшись на спинку кресла, и прищурившись смотрел на меня.

- А на небесах лучше, чем в Зефире? - наконец спросил я.

- В миллион раз лучше, - ответил он.

- Там есть книжки с комиксами?

- Как бы тебе сказать... - улыбнулся преподобный Лавой. - Людям не дано узнать, что в действительности являют собой небеса. Мы знаем, что небеса неописуемо прекрасны - и это все.

- Откуда мы это знаем? - спросил я.

- Потому что так нам говорит наша вера, - ответил преподобный. - Потому что жить без веры нельзя. Он снова протянул мне коробку с конфетами.

- Хочешь еще леденец?

Сколько я ни напрягал воображение, представить себе небеса мне не удавалось. Как можно верить, что то или иное место хорошо или плохо, если там нет всех тех вещей, к которым ты привык? Если там нет комиксов и нет фильмов о чудовищах, нет велосипедов и проселочных дорог, по которым так хорошо гонять? Где нет бассейнов, мороженого, нет лета, нет барбекю на Четвертое июля? Где нет грозы и грома, где нет крыльца, на котором можно сидеть и смотреть, как быстро подкрадывается гроза? Лично мне небеса представлялись чем-то вроде библиотеки, в которой можно взять книги только по одному предмету; вам суждено пробыть там целую вечность, коротая часы за чтением этих бесчисленных книг. Что могут значить для меня небеса без пишущей машинки и волшебных шкатулок?

В таком случае небеса просто превратятся в ад, вот и все!

Дни перед Рождеством прошли серо и буднично, ничем не примечательные. Рождественские огни, желтые, красные и зеленые, перемигивались вдоль Мерчантс-стрит. Лампы в виде головы Санта Клауса горели на перекрестках, светофоры были украшены гирляндами серебристой мишуры.

Отец наконец устроился на работу. Теперь он три дня в неделю работал приказчиком на складе у "Большого Поля".

В один прекрасный день Луженая Глотка обозвала меня дубиной стоеросовой шесть раз кряду. В довершение всего она вызвала меня к доске и попросила рассказать классу, что я знаю о простых числах.

Я ответил, что ни к какой доске не пойду.

- Кори Мэкинсон, немедленно встань и выйди к доске! - заорала она так, что задребезжали стекла.

- Нет, мэм, - спокойно ответил я. За моей спиной радостно засмеялась Демон, почуявшая новый поворот в нашей борьбе с миссис Харпер. - Поднимайся. Сейчас же. Сию. Минуту! - Физиономия Луженой Глотки начала наливаться кровью. Я потряс головой: