Владимир Контровский - Саракш - Тень Странников

Они не понимают, подумал Сикорски, хуже того, не хотят понять одну простую вещь. Зеркало наше оказалось с изъяном. Амальгама на нём нестойкая: она осыпалась от лёгкого нагрева солнечными лучами, и вместо того, чтобы отражать падающий свет, зеркало стало пропускать его беспрепятственно, словно простое оконное стекло.

– Я не призываю к милитаризации всего нашего общества, – сказал он, – но я считаю абсолютно необходимым ввести в список существующих профессий ещё одну: неважно, как она будет официально называться. Среди миллиардов живущих на Земле людей непременно найдётся несколько тысяч идеально подходящих – по всем статьям – для роли защитников . И этого хватит – пока хватит. А многомиллионные вооружённые силы нам не нужны, и тому есть простое объяснение.

Учения показали, что при всём нашем миролюбии мы всё-таки сможем – с грехом пополам – справиться с вторжением, предпринятым инопланетной цивилизацией одного с нами уровня развития или чуть более высокого. Однако вероятность такого события очень мала – исчезающе мала, говоря языком учёных. Все открытые нами цивилизации отстают от нас и уступают нам по своим возможностям – думаю, в ближайшем будущем этот список пополнится. Но заметьте: мы их нашли, а не они нас. Поясню свою мысль, – добавил он, заметив непонимание на лицах Бадера и Комова.

– Не малайские пироги, и не бальсовые плоты перуанских индейцев приплыли к берегам Европы, а каравеллы европейцев появились в Индонезии и у берегов Америки. Так и должно было быть – принцип технологического превосходства, подтверждённый нашими же открытиями населённых планет. Нашу Землю откроют те, кто опередил нас на тысячелетия, и против них наши зенитные батареи, звёздные линкоры и ракеты с ядерными боеголовками будут бессильны. Мы можем противостоять равным себе, но куда более вероятна встреча с гораздо более сильным противником, опередившим нас в техническом развитии, и к этому мы должны быть готовы. Детали… У меня есть кое-какие соображения – в общих чертах, – однако мне надо их систематизировать. По итогам учений «Зеркало» у меня всё.

– Хорошо, – сказал Горбовский, – ваши выводы приняты во внимание. И учитывая их крайнюю… э-э-э… пессимистичность, я считаю необходимым засекретить все сведения о «Зеркале». Засекреченность вредна, но иногда она просто необходима. Должны быть даны официальные версии аварии сигма-Д-звездолёта «Пытливый» и катастрофы на Марсе. Вас, Елена, я попрошу подготовить соответствующий меморандум, который будет рассмотрен на ближайшем расширенном заседании Мирового Совета. Это не так сложно: мы разучились воевать, но лгать мы пока что не разучились, особенно лгать во спасение… Вам, Рудольф, – он посмотрел на Сикорски, – поручается обеспечение секретности «жёсткого эксперимента». И ещё мне хотелось бы конкретики по вопросам обороны Земли. Вы меня понимаете?

Горбовский умён, чертовски умён, думал Сикорски, возвращаясь к себе домой. Он отлично понял всё, что я хотел сказать. Что же касается остальных – надеюсь, они тоже меня поймут. Со временем. В конце концов, дураков в Мировом Совете нет, и никогда не было.

…В том же две тысячи сто тридцать седьмом году произошло ещё два очень разных события. В далёкой звёздной системе ЕН 9173 группа Следопыта-археолога Бориса Фокина, работавшая в составе экспедиции Геннадия Комова, исследовала развалины сооружений на безымянной планете. И среди этих развалин, в подземном зале был обнаружен странный предмет, названный «саркофагом». Внутри него находились тринадцать оплодотворённых человеческих яйцеклеток. Открытие это произвело впечатление разорвавшейся бомбы, и все сведения о нём были сразу же строго засекречены, благо «секретный прецедент» – операция «Зеркало» – уже имел место.

А на Земле родился Максим Каммерер, и сведения о рождении мальчика засекречены не были. Впрочем, сведения эти мало кого интересовали, разве что счастливых родителей да их близких друзей и знакомых.

2152 год

Планета была красивой.

Окутанная густым слоем облаков, издали она казалась снежком, брошенным озорной рукой шаловливого юного бога в чёрную вселенскую тьму забавы ради, и чтобы темнота эта стала хоть чуть-чуть светлее.

С орбиты, по которой вращался базовый спутник КОМКОНа – исследовательский и наблюдательный центр экспедиции, работавшей здесь четвёртый год, – белая планета уже не походила на снежок. Отсюда, с относительно близкого расстояния, она выглядела куда более внушительной из-за своих размеров – её огромный диск занимал почти всю полусферу, и только по краям его видны были звёзды. Облачная завеса была добротной – ни просвета, ни даже намёка на просвет, сплошная клубящаяся белая масса, скрывавшая твердь.