Журнал «Если» - «Если», 2011 № 12

— Тю-тю-тю, Сереженька! — полковник Чуров холодно улыбнулся. — Не так быстро. Слушай внимательно, будет интересно.

Гордин лихорадочно полез в настройки, он искал, через какую «дырку» полковник мог вмешаться в соединение.

— Ну, покажи, что ли, личико… — проговорил Чуров. — Не хочешь? Ладно, тогда просто послушай. Как видишь, не такие уж мы «долбозвоны». Нашли тебя в интернете — найдем и на земле. Мир тесен, найдем. Мне только интересно, на что ты надеешься? Ну, да — сейчас ты орел. Двух охранников уложил, да еще и сигнализацию дорогую раскурочил. А дальше? Ну, вытащим мы из тебя прототип — кем ты останешься? Никем, пустышкой. А если не вытащим? Через сколько лет ты превратишься в развалину? Смею предположить, эндокринная система у тебя расползется года через два, а там и почки отвалятся. И куда ты дальше? За границу собрался? Да кто ж тебя выпустит?! Гаденыш ты, Сереженька. Никакой благодарности…

Гордин в сердцах отодвинул клавиатуру — ему так и не удалось понять, как полковник влез в защищенный разговор.

— Был же простым студентиком, а стал вон кем! — неторопливо говорил Чуров. — Почти волшебник! Правда, мозгов тебе добавить не удалось, тут хирургия бессильна. А ты взял — и по дурости все испортил! И кретина этого с собой прихватил, Костика-то. Да еще и документы украл. Верни бумаги, сучонок!

Лицо Чурова вдруг исказилось от злобы. Гордину на мгновение стало по-настоящему страшно.

— Мы же тебя на образцы порежем и в формалин закатаем за такие выходки, — Чуров не видел Сергея, но казалось, так и сверлил его взглядом. — Долго прятаться не сможешь. Надоест нам за тобой бегать — просто натравим ментуру. Ты же уголовник! На записи видно, как ты со своим дружком Костей сейф курочишь, как чужие деньги за пазуху прячешь…

Гордин не выдержал. Он схватил гарнитуру и яростно, хотя и приглушенно, проговорил в микрофон:

— Вы сволочи, сволочи! Я ничего у вас не украл, это мои деньги, по условию вашего же чертова контракта!

— А испытательный контракт ты, Сережечка, не выполнил… — развел руками Чуров. — Так что и денег не заработал.

— Все я выполнил, хватит меня за дурака держать! И на бумаги не рассчитывайте, пока я не буду в безопасности. Да и тогда не рассчитывайте! Потому что я жив лишь до тех пор, пока они у меня! Чтоб вы сдохли, твари!

Потеряв самообладание, Гордин просто рванул из розетки провод питания, и экран погас.

Некоторое время он сидел, вцепившись пальцами в край стола.

Он немного успокоился и понял: найти его Чуров все равно не смог, иначе не стал бы разводить эту болтовню по видеосвязи. Что он хотел? Наверное, просто запугать и деморализовать. Черта с два!

Через день-другой на руках будут загранпаспорта и другие нужные бумаги. Вырваться отсюда подальше, и дело сделано — за границей полковник его не достанет. Просто махнет рукой.

Но если все же достанет… об этом не хотелось даже думать.

Гордин живо вспомнил кафельные стены лаборатории, темные этажи нелегальной «больнички», холод медицинских инструментов, пугающие запахи и звуки, постоянную боль и страх перед новой болью…

— Молодой человек!

Гордин вздрогнул, обернулся. В проходе стояла и улыбалась Валентина.

— Извините, я думала, вы закончили.

— Закончил, — кивнул Сергей. — Сейчас ухожу.

— Я хотела спросить, вы, наверное, хорошо в компьютерах разбираетесь?

В руках Валентины появился конверт, из которого она достала старые фотографии.

— Не поможете выложить это на мою страничку в фейсбук?

— Отчего ж не помочь, — вздохнул Гордин. — Показывайте, где у вас сканер.

— Вот так, да, вот так хорошо… Ой, прямо как помолодела! — Васильевна в чутких руках Гордина просто таяла. — А еще, знаешь, у меня, когда вздохну сильно, вот тут прямо прихватывает, знаешь? И еще коленки ломит, когда на огороде…

— Нина Васильевна, да все у вас в порядке! — устало сказал Сергей. — Вашему здоровью еще молодые позавидуют. Не придумывайте себе болячки, они и не появятся.

— Да как же «в порядке», когда болит?

Гордин вдруг прислушался. Он опять услышал неподалеку тот странный плач навзрыд.

Отступив от Васильевны, он заглянул через забор. Сквозь кусты мало что было видно, но теперь удалось разобрать.

— Да что ты в душу мне лезешь, гадина, — звучал плачущий мужской голос. — То не делай, это не так… В своем доме никакого покоя нет.

— Всё покой себе ищешь, — отвечала женщина. — Скоро успокоишься, когда печень изо рта вылезет, забулдыга ты помойный!