Ричард Маккенна - Тайник

Мы с Элен прокрадывались в заколдованные замки и, замирая от страха, прятались от великана, который разыскивал нас, бормоча проклятья, а потом мы удирали рука в руке из-под самого его носа.

Ну что ж, я добился того, чего хотел. Я подыгрывал Элен, но не упускал из виду и собственную свою игру. По вечерам я наносил на карту все, что узнавал за день о топографии волшебной страны. Геоморфологическое ее строение было удивительно правдоподобным.

Во время игры я то и дело намекал на сокровище великана. Элен не отрицала, что такое сокровище существует, но ответы ее становились смятенными и уклончивыми. Она подносила палец к губам и смотрела на меня в упор серьезными, округлившимися глазами.

- Брать можно только то, что никому не нужно, - втолковывала мне она. Но если хоть пальцем тронуть золото или драгоценный камень, на наши головы обрушатся ужасные беды...

- А я знаю заклинание, которое отводит все беды, - возразил я однажды, - и тебя научу ему. Это самое сильное, самое волшебное заклинание в мире...

- Нет, нет. Сокровище обратится в прах. Монеты превратятся в гнилые бобы, ожерелья в мертвых змей и так далее, - отвечала она упрямо. - Оуэн предупреждал меня. Таков закон волшебной страны.

В другой раз мы заговорили о сокровище, сидя в темном ущелье у водопада. Мы говорили шепотом, чтобы не разбудить великана. И водопад был не просто водопад, а еще и храп, исторгаемый великаном, - а на самом деле ветер, что, как всегда, завывал в пустыне.

- Разве Оуэн никогда ничего не берет? - спросил я.

К тому времени я уже усвоил, что об Оуэне следует спрашивать, как если бы он был жив.

- Иногда приходится, - отвечала она. - Как-то раз злая колдунья превратила меня в безобразную жабу. Оуэн положил мне на голову цветок, и тогда я снова стала Элен.

- Цветок? Самый настоящий цветок? И ты взяла его домой?

- Большой цветок, красный с желтым. Такой большой, что не умещался в ладонях. Я хотела взять его домой, но все лепестки осыпались...

- А Оуэн ничего не берет домой?

- Только камушки, и то не часто. Мы сделали для них в сарае тайник вроде гнездышка. А вдруг это вовсе не камушки, а волшебные яйца...

Я встал.

- Пойдем, покажи мне их.

Она отпрянула, резко качнув головой.

- Не хочу домой, - заявила она. - Ни за что!

Она вырывалась и кривила губы, но я рывком поднял ее на ноги.

- Ну, пожалуйста, Элен, ради меня, - попросил я. - Заедем хоть на минуточку...

Я затащил ее обратно в "джип", и мы подъехали к домику, где когда-то жили Прайсы. Нам и раньше случалось проезжать мимо, и Элен каждый раз старательно отводила глаза, - не подняла она их и на этот раз. Она опять цепенела, превращаясь в "Элен из конторы". И тем не менее она и я следом за ней обогнули старый домик, покосившийся, с выбитыми стеклами, и пробрались в полуразрушенный сарай. Она откинула солому, наваленную в углу, и там действительно лежали кусочки горных пород. Я даже не понимал, насколько я взволнован, пока не испытал разочарования, подобного удару в солнечное сплетение.

Это были никчемные, обточенные водой кусочки кварца и розового гранита. Совершенно заурядные, если бы не одно обстоятельство: им просто неоткуда было взяться в базальтовой пустыне.

Через две-три недели мы перестали прикидываться, что ведем "полевые заметки", и ездили в пустыню с откровенной целью поиграть. Волшебная страна Элен была уже почти полностью нанесена на карту. С одной стороны гора - недавний сброс, казалось, обрушил с нее крупные глыбы к реке, текущей вдоль подножия, - а с другой стороны к реке мягко сбегала равнина. Крутой берег был лесист, изрезан глубокими ущельями, горные отроги там и сям венчали замки. Я настойчиво проверял Элен, но не было случая, чтобы она запуталась. Правда, время от времени она словно бы впадала в нерешительность, но тогда уже я сам подсказывал ей, где она, и это позволило мне проникнуть в ее тайную жизнь еще глубже. В одно прекрасное утро я осознал, что глубже, пожалуй, некуда.

Она сидела на какой-то колоде в лесу и плела корзинку из листьев папоротника. Я стоял рядом. Вдруг она подняла глаза и улыбнулась мне.

- Во что мы будем играть сегодня, Оуэн?

Такого я не ожидал и гордился тем, что мгновенно нашел выход из положения. Я отпрыгнул и ускакал, затем вернулся к ней и улегся у ее ног.

- Сестренка, сестренка, я околдован, - сказал я. - Только ты одна в целом свете можешь меня расколдовать.

- Я тебя расколдую, - отвечала она голоском маленькой девочки. - Кто ты сейчас, братец?

- Я большой черный пес, - заявил я. - Злой великан по имени Льюис Кожа Да Кости держит меня на цепи во дворе своего замка, а всех остальных псов он забрал с собой на охоту.