Патриция Маккиллип - Арфист на ветру (Мастер загадок - 3)

- Элиард, мне не нужно просить!

Братья не отводили друг от друга яростных глаз. Моргон безжалостно продолжал, чувствуя, как меняется его образ в мыслях Элиарда, как нечто дорогое, неуловимое ускользает все дальше и дальше.

- Если бы мне понадобилось замлеправление на Хеде, я бы смог его вернуть. Когда Гистеслухлом отбирал его у меня по кусочку, я осознал, что сила землезакона имеет строение и четкие границы, и я знаю до последнего усика на побеге хмеля строение хедского землезакона. Если бы я пожелал отнять его у тебя силой, я бы сделал это с легкостью. Точно так же благодаря этому знанию я заставил явиться сюда древних мертвецов трех уделов...

Элиард, отступивший от брата почти к очагу, содрогнулся.

- Что ты такое?..

- Не знаю. - Голос Моргона задрожал. - Наконец-то ты спросил о самом главном.

С минуту в комнате царило молчание, не нарушающее мирный, ровно льющийся голос хедской ночи. Элиард сделал шаг вперед, поддал ногой подвернувшиеся черепки, положил на стол ладони и, склонив голову, сказал глухо, словно звук его голоса проходил через толстую подушку:

- Моргон, они же мертвые.

- Значит, у них есть преимущество в бою перед живыми.

- А ты не мог привезти просто живое войско? Мне кажется, это было бы проще.

- Привезти на остров вооруженных людей - это все равно что пригласить сюда тех, кто желает напасть. И они напали бы, не сомневайся...

- Ты уверен? Ты уверен, что кто-то посмеет напасть на Хед? Наверное, брат, ты потерял рассудок.

- Наверное. - Это слово, казалось, пропало среди истертых камней. - Я больше ни в чем не уверен. Я просто боюсь, я страшно боюсь за все, что люблю. А знаешь, какой простой и важной вещи я так и не смог научиться у Гистеслухлома в недрах горы Эрленстар? Я не научился видеть в темноте.

Элиард повернулся, и Моргон увидел, как слезы текут по его лицу.

- Прости меня, брат, я ору на тебя, но даже если бы ты силой вырвал у меня землеправление, я бы по-прежнему слепо доверял тебе. Может быть, ты все-таки останешься здесь? Прошу тебя, останься, а? Пусть волшебники придут к тебе. Пусть придет Гистеслухлом. Тебя, как пить дать, убьют, если ты снова покинешь Хед.

- Нет. Я не умру.

Моргон обнял Элиарда за шею и крепко прижал к себе.

- Я слишком любознателен. Мертвые не будут тревожить земледельцев Хеда, клянусь тебе. Едва ли вы их вообще заметите. Они подчиняются только мне. Я показал им кое-что из истории нашего мирного Хеда, и они принесли присягу, что защитят здешний мир.

- Ты подчинил их.

- Мэтом перестал держать их под надзором, вот они и распоясались - иначе бы я о таком и не подумал.

- Как ты добился повиновения мертвых из Ана?

- Я способен смотреть на мир их глазами. Я понимаю их. Пожалуй, даже слишком хорошо понижаю. Взгляд Элиарда пронзил Моргона.

- Ты чародей, - ахнул он, но Моргон только покачал головой.

- Ни один чародей, кроме Гистеслухлома, никогда не касался землезакона. Я просто могуществен в отчаянии.

Он оглянулся на Рэдерле. Привыкшая к неожиданным взрывам чувств в доме своего отца, она сидела, не поднимая глаз. Тристан безмолвно смотрела на молоко в кувшине. Моргон коснулся её темных волос; лицо её поднялось к нему бесцветное, как будто замерзшее.

- Прости меня, - прошептал он. - Прости. Я не собирался, вернувшись домой, тут же затевать ссору.

- Ничего страшного, - сказала она миг спустя. - Это то единственное, что у тебя выходит так же, как раньше. - Она поставила кувшин с молоком и встала. Принесу-ка я метлу.

- Я сам.

Лицо её озарилось улыбкой.

- Прекрасно. Можешь заодно и подмести. А я пока принесу ещё еды. - Она, колеблясь, дотронулась до его ладони, покрытой шрамами. - А потом ты расскажешь, как ты превращаешься.

Он рассказал им об этом после того, как подмел пол. И с лица Элиарда, слушавшего его, не сходило недоверчивое изумление, особенно после того, как Моргон рассказал о том, что он чувствует, когда превращается в дерево. Он обшарил свой мозг, чтобы рассказать им как можно больше разных разностей, которые помогли бы им хотя бы ненадолго забыть о самом ужасном в его странствиях. Он описывал им, как мчался через северные пустыни в образе тура, когда в мире для него существовали лишь ветер, снег и звезды. Он поведал о дивных красотах Исигского перевала и дворе короля-волка с дикими зверями, свободно бродившими по тронному залу, о туманах и внезапных бурях, о болотах Херуна. На какое-то время он и сам забыл о своих муках, ибо неожиданно открыл в себе любовь к диким, суровым и прекрасным уголкам Обитаемого Мира. О времени он тоже забыл, пока не заметил, как луна начала спускаться к горизонту и заглядывать сверху в одно из окон. Тогда только он увидел, что в глазах Элиарда улыбка сменяется тревогой, и сказал: