Эдгар Берроуз: Люди с Луны

И тут Каш Гвард поняли, что перед ними находится вооруженный отряд и они пожелтели от страха. Они повернули коней, чтобы бежать, но увидели с другой стороны второй отряд. Народ на рынке пришел в себя. Радостное возбуждение охватило людей. Они кричали, смеялись, плакали…

— Смерть Каш Гвард! Смерть Калькарам! Знамя! Люди пробивались ко мне, ловили кусочек ткани, прижимали его к губам. Слезы текли по их щекам. — Знамя! Знамя! Знамя наших отцов!

И перестрелка не успела кончиться. Один из Каш Гвард проехал ко мне с куском белой ткани в руку. Я сразу узнал его. Это был тот самый юноша, что приезжал к моей матери сообщить о судьбе отца. Тот самый, что выражал недовольство действиями своих начальников.

— Не убивай нас, — сказал он. — Мы присоединимся к вам. И многие из Каш Гвард последуют нашему примеру.

Так что на рынке к нам присоединилось десять солдат. Из одного дома выбежала женщина, неся голову человека на короткой палке. Она выкрикивала слова ненависти к Калькарам. Это было общее для нас чувство. Ненависть — вот что объединяло нас всех в одно. Когда она подошла ближе, я увидел, что это жена Птава, а на палке она держит голову Птава. Это было начало, маленькая искра, от которой вспыхнул пожар. С криками, хохотом, как безумные, люди бросились к домам Калькаров и началась резня.

Радостные крики победителей смешались с визгом их жертв. Наступил праздник мести. Не один раз я слышал имя Сэмюэля Мозеса. Люди мстили за него и за многих друзей и родных.

Деннис Корриган, который освободился с каторги, был с нами. Бетти Уорт, его жена, нашла его здесь с руками, красными от крови врагов по самые локти. Она уже не предполагала увидеть его живым когда-нибудь, и сейчас, когда услышала историю его освобождения, она пробилась ко мне и чуть не стянула меня с лошади, желая обнять и расцеловать. Так велика была ее радость.

Люди, увидев ее радость и услышав ее крики, тоже окружили меня. Они кричали, обезумев от счастья. Я пытался их успокоить, так как понимал, что это далеко не конец, что главные испытания впереди. В конце концов мне удалось обеспечить относительную тишину. Тогда я сказал им, что пока для радости нет особых причин, что мы выиграли только маленькую битву, и что нам нужно трезво обдумать план наших дальнейших действий, если мы хотим победить.

— Помните, — говорил я, — в городе есть еще тысяча вооруженных воинов, которых нам нужно победить. А затем Двадцать Четыре пошлют на нас еще больше. Они не захотят отдавать нам эту территорию, и если мы хотим победить окончательно, нам нужно отобрать всю страну, от океана до Вашингтона. А это потребует не один месяц. И даже не год.

Они успокоились, и мы стали готовиться к нападению на казармы. Атака должна быть неожиданной — в этом основа нашего успеха.

К этому времени отец нашел Сура и убил его.

— Я же предупреждал тебя, — говорил мой отец, всаживая штык в сборщика, — что когда-нибудь я сыграю с тобой шутку. Этот день настал.

Затем кто-то приволок спрятавшегося Гофмейера и люди буквально разорвали его на куски. Снова началась кутерьма. Раздались крики:

— На казармы! Смерть Каш Гвард!

И вся толпа двинулась вперед, к казармам. Наше войско увеличилось по пути, так как к нам выходили из домов женщины и дети. Уже много кольев с головами Калькаров было в руках людей. И во главе этой безумной толпы ехал со Знаменем в руках я.

Я пытался навести порядок. Но это было невозможно. Люди обезумели от убийств. Они хохотали, кричали, требовали еще крови. Особенно сходили с ума женщины. Они жаждали убивать. Может быть такова их натура, а может от того, что они больше всех страдали в этом мире: женщинами руководила жена Птава. Я видел женщин, которые одной рукой несли младенца, сосущего грудь, а в другой руке держали отрубленную голову Калькара или шпиона. Я не знаю, можно ли осуждать этих несчастных за такую жестокость.

Мы перешли реку по новому мосту и тут из засады на нас напали Каш Гвард. Они были плохими солдатами, но хорошо вооружены. Мы же были плохими солдатами и плохо вооружены. Мы были всего лишь толпой, яростной обезумевшей толпой.

Мужчины, женщины, дети падали на землю, обливаясь кровью, многие побежали назад. Но были и те, кто рвался вперед, кто сошелся с Каш Гвард лицом к лицу и вступил в битву. Я был среди них. Прежде всего я сорвал знамя с шеста и спрятал его на себе, а затем ринулся в бой.

О, Бог наших отцов! Что это была за битва! Если бы я знал, что погибну в следующую минуту, я не пожалел бы об этом — так была велика моя радость. Я крушил врагов направо и налево, я ломал им кости, разбивал черепа… всех, кого я мог достать своей винтовкой, как дубинкой, погибали. В конце концов моя винтовка превратилась в изогнутую окровавленную металлическую трубу.