Эдгар Берроуз - Люди с Луны

Я говорил так быстро и так уверенно, что Сэмюэль понял, что у меня есть причины для этого. Поэтому он промолчал и не пытался сказать, что ни о каких овцах он не имеет понятия. И ни я, ни Хуана ни одним взглядом не показали Питу, что знаем о его присутствии.

Мы пошли к дому самым коротким путем и по дороге я шепотом рассказал Сэмюэлю о слежке за ним. Старик хмыкнул, услышав, как я старался одурачить Иохансена. Но все мои уловки были напрасны, если Пит следил за Сэмюэлем с самого начала. Я даже побледнел при таком предположении. Мы старались не дать понять Питу, что знаем о том, что он идет за нами, и поэтому мы не оглянулись ни разу, даже Хуана, а ей как женщине, это было невыносимо трудно. Мы его не видели ни разу, хотя чувствовали его присутствие. Однако я знал, что как только я присоединился к Сэмюэлю, Пит держится подальше от нас.

В течение следующей недели все мы были как на иголках, но власти совершенно не обращали на нас внимания. Поэтому мы решили, что нам удалось обмануть Пита, сбить его со следа.

В воскресенье мы сидели во дворе Джима под деревом. Только что появившиеся листья уже давали тень и закрывали нас от солнца. Мы вели обычную беседу: о видах на урожай, о новорожденных поросятах, только что появившихся в хлеву Молли. Все вокруг дышало покоем, столь редким в наше жестокое время. Власти не беспокоили нас. Мы были почти уверены, что Пит ничего не обнаружил и сердца наши были спокойны.

Мы сидели и наслаждались покоем и редким отдыхом. Вдруг послышался стук конских копыт. Кто-то ехал от реки к рынку. Все моментально изменилось и уши старались не пропустить никакой угрозы. Что это? Рейд Каш Гвард?

И вот они появились — отряд в пятьдесят воинов во главе с самим братом генералом Ортисом. Они остановились у ворот Джима. Ортис спешился и вошел во двор. Он пренебрежительно посмотрел на нас и даже не удостоил приветствием, что нас вполне устроило. Он прошел прямо к Хуане, которая сидела на маленькой скамеечке. Я стоял чуть позади, опираясь о ствол дерева. Никто из нас не двинулся. Ортис остановился перед девушкой.

— Я пришел сказать тебе, — заговорил он, что решил оказать тебе честь, сделать тебя своей женой, чтобы ты рожала мне детей и содержала дом в порядке.

Он стоял и смотрел на нее. А я чувствовал, как волосы у меня на голове зашевелились и нервная судорога искривила губы.

Я не знал почему это происходит. Я только хотел прыгнуть, убить его, рвать его тело на куски — и смотреть, как он умирает! Он взглянул на меня и сделал шаг назад. После этого он знаком велел своим людям войти. Только когда они вошли, Ортис обратился к Хуане. Девушка уже стояла на ногах и покачивалась из стороны в строну, как оглушенная сильным ударом.

— Ты можешь идти со мной прямо сейчас, — сказал он и я тут же встал между ними. Ортис снова отступил на шаг.

— Она не пойдет с тобой ни сейчас и никогда, — сказал я тихо, почти шепотом. — Она моя женщина. Я беру ее себе!

Это была ложь — но ложь, которую можно оправдать. Сейчас Ортис был среди своих людей, они сомкнулись вокруг него. И это придавало ему мужества. Он заговорил с угрозой.

— Мне наплевать чья она, — крикнул он. — Я хочу ее и буду иметь ее. Я говорю с ней сейчас и буду говорить с ней, когда она будет вдовой. Когда ты умрешь, я буду единственным претендентом.

— Пока я еще жив, — напомнил я ему.

Он повернулся к Хуане.

— У тебя есть тридцать дней, как того требует закон. Но ты можешь спасти своих друзей от больших неприятностей, если пойдешь сейчас. Тогда их не будут преследовать и я могу рассмотреть вопрос понижения налогов.

Хуана ахнула. Она оглянулась на нас, затем гордо выпрямилась и подошла ко мне.

— Нет! — сказала она Ортису. — Я никогда не пойду к тебе. Спроси его, отдаст ли он меня тебе. Я никогда живой не буду у тебя в доме.

— О, не говори так уверенно, — хмыкнул он. — Я знаю, что вы оба лжете мне. Я наблюдал за вами и знаю, что вы не живете под одной крышей. А ты… — он посмотрел на меня. — Будь осторожен, ибо глас закона видит предателей даже там, где никто их не видит. — Он повернулся и вышел со двора. Через минуту после них осталась только туча пыли.

Все наше счастье и покой улетучились — так бывало всегда — и теперь перед нами не было никакой надежды.

Я боялся взглянуть на Хуану после того, что я сказал ей. Но разве она не повторила тоже самое? Мы еще немного поговорили, затем мои родители собрались домой, Джим и Молли тоже.

Я повернулся к Хуане. Она стояла, опустив глаза в землю. Стыдливый румянец играл не ее щеках. Какая-то могучая сила подхватила меня и понесла к ней. Через мгновение, не понимая что я делаю, я уже схватил ее в объятия и начал осыпать ее лицо поцелуями.