Алексей Бессонов - Сожгите всех!

– Да, он дал ей двести крон.

– Итак, – торжествующе забасил адвокат, – мы неопровержимо установили факт рабовладения. Почтенный доктор Огоновский, являвшийся непременным участником всех вышеперечисленных событий, являлся, помимо всего прочего, рабовладельцем...

– Ваша честь, – кашлянул Андрей, – я прошу слова.

– Да? Вы хотите сказать что-то в свое оправдание?

– Я хочу сказать, что был знаком с семьей Армстронгов задолго до войны. Этот факт могут подтвердить и шериф Маркелас, и находящийся в зале лорд Гор, и многие другие люди.

Даль беззвучно зааплодировал, а Трюфо поднял вверх большой палец.

– И вы хотите сказать, что никакой сделки не было? – насупился судья.

– Вряд ли можно назвать сделкой тот факт, что я дал двести крон несчастной, потерявшей мужа и сыновей женщине.

– Дали или ссудили?

– Дал, ваша честь.

– Но тогда это может рассматриваться как сделка, а вы – как рабовладелец.

– Как вам угодно, ваша честь.

– Свидетельница, расскажите нам, принуждал ли вас доктор Огоновский к совершению полового акта с ним?

– Нет, не принуждал. Адвокат немного опешил.

– То есть вы обвиняете свидетельницу Мэй во лжи.

– Нет, она не солгала.

– Она не солгала? И интимные отношения между вами и Огоновским действительно имели место? Но почему же тогда вы...

– Потому что я люблю его! – выкрикнула Ханна, гордо глядя на судью.

Зал взорвался аплодисментами. Судья Додд развел руками и вздохнул. Адвокат ответчиков, красный как рак, метнулся к своему столу и схватил с него толстую пластиковую папку.

– Я прошу тишины! – заорал он. – Это еще не все... леди и джентльмены!

В зале послышались смешки. Судья ударил молотком и устало воззрился на адвоката.

– Что у вас там... еще? Господи, ну и процесс...

– Леди и джентльмены! Наши главные действующие лица – я имею в виду свидетеля Огоновского и общественного обвинителя сенатора Даля – во время войны служили на одном и том же корабле. Даль, тогда еще только полковник, был командиром, а Огоновский – врачом в отделении общей хирургии.

– И что? – грозно спросил судья.

– А у вас написано, – огрызнулся адвокат. – Это был тот самый «Парацельс», который открыл последний Айоранский мир, Трайтеллар. Так вот, леди и джентльмены, – завопил он, перекрикивая гул в зале, комиссия по контактам, работающая на Трайтелларе, с ужасом узнала, что на этой планете их считают едва ли не героями! Им там памятники ставят! Вы понимаете, что это значит?

Зал затих. У Даля медленно опустилась челюсть, а Шэттак приобрел откровенно скучный вид. Они понимали.

– Какие памятники? – заинтересованно спросил судья.

– Ваша честь, пока корабль стоял на этой планете, Огоновский и Даль принимали самое непосредственное участие в судьбе ее жителей. В нарушение, как вы понимаете, всех инструкций и уложений по контактам. То есть налицо воинское преступление, статьи 277-прим и 279 пункт «В».

– А что говорит комиссия по контактам?

– Комиссия не может обвинить истцов, так как оба давно покинули ряды вооруженных сил... и к тому же там, как я понял, есть какие-то еще обстоятельства...

– Ваша честь, я прошу слова, – решительно поднялся Андрей.

Додд нерешительно посмотрел на адвоката, потом на него и наконец махнул рукой.

– Прошу вас, доктор.

– Леди и джентльмены! Я устал. Я устал слушать, как ответчики пытаются облить грязью меня и его милость сенатора Даля, а в конечном итоге – и всех вас. Я не хочу говорить с адвокатами, я хочу обратиться к господам Хатчинсону и Блинову, действия которых, собственно, и привели меня в этот зал. Я хочу сказать им... – Он сделал паузу, посмотрел на Даля и продолжил: – Я хочу, чтобы они поняли: таким, как они, не место не только на Оксдэме, а и где-либо еще... Вы сожгли несколько беззащитных поселков, вы ограбили и оболгали честных людей, вы выставили их скотами, с которыми можно делать все, что угодно, – грабить, жечь, порочить! Так сожгите же всех! Тогда, наверное, вам станет легче дышать. Но учтите: до тех пор, пока в этом мире существует надежда, вам будет очень и очень трудно. Везде, куда бы вы ни сунули свой нос, вы будете натыкаться на упорное сопротивление, везде вас будут ждать ненависть и презрение. Поэтому у вас есть только один выход: сожгите всех!

– Защита просит разрешения привезти с Оксдэма дополнительных свидетелей! – закричал адвокат.

– Это ваше право! – рявкнул судья и обрушил на столешницу свой деревянный молоток. – Перерыв два часа!