Пол Ди Филиппо - Странные занятия

Английский был lingua franca [52] Лингва франка (лат.) — язык, используемый людьми разных стран; первоначально — общепонятный смешанный язык из элементов романских, греческих и восточных языков, служащий для общения в восточном Средиземноморье. марсианской колонии. Фурье говорила на нем с приятным акцентом. Одета она была в белый стеганый комбинезон с нашивками Европейского Управления Аэронавтики, украшенный изображением антикварной ракеты «Ариана». В восемнадцать лет (такой умудренный возраст!) она была ветераном своей профессии. После трех лет знакомства я не знал о ней ничего, кроме голого минимума (внешность, имя и возраст), и знать не желал.

— Что за проблемы?

— Медицинские, разумеется. Выразились они неясно, но это очевидно.

— Пусть этим займется Санжур. — Я отвернулся. — Сейчас ее смена.

— Доктор Санжур не отвечает. Она заперлась у себя.

— Вот черт! Скорее всего клетки сжигает. Ладно, пойдем, вытащим ее из постели, пока она не задымила себе всю кору головного мозга.

Кактусы росли на импровизированных клумбах с грубой марсианской почвой, между ними вились дорожки из плавленого камня с керамическим покрытием и тончайшими бороздками: чтобы не оскальзываться, если при «доении» кактусов часть влаги прольется. Я последовал за Фурье к выходу из купола. Мне хотелось думать, что церусы тянутся ко мне, не желают отпускать, стремятся обнять дружелюбными смертельными сучьями.

Два жилых купола были разделены на усеченные сегменты, которые открывались в центральный общий холл, заставленный креслами и растениями в кадках.

Почуяв неладное, у двери Санжур столпились остальные колонисты. На их комбинезонах красовались нашивки множества стран и организаций, из которых состояло Сообщество. В проникавшем сквозь прозрачную крышу купола свете слабого марсианского солнца их лица казались почти белыми. Эти молодые мужчины и женщины нервно переминались с ноги на ногу и перешептывались. Дайте дорогу парии, который держит в своих руках ваши жизни, ребята…

Расступившись, они расчистили мне проход к двери. Я нажал кнопку ОТКРЫТЬ на панели безопасности. Загорелся красный огонек ЗАКРЫТО, панель пискнула, дверь осталась запертой.

— У кого код оверрайда?

Вперед выступил мальчишка, в котором я узнал одного из астрономов.

— Хольтцманн оставил коды мне, — сказал он. — Но не знаю, можно ли вторгаться в частную жизнь доктора Санжур…

Глаза мне словно бы затянуло алой пеленой.

— Послушай, малыш, вот-вот прибудет транспортер, битком набитый больными коллегами, а один из двух имеющихся медиков заперлась в своей комнате и почти наверняка сжигает ради кайфа свои гребаные нейроны. Я бы предположил, что ситуация достаточно близка к критической, чтобы вторгнуться в частную жизнь кого угодно. Но если тебе это видится иначе…

Пожав плечами, я сделал вид, что собираюсь уходить.

— Нет-нет, конечно, вы правы. Я просто не подумал… Послушайте, я сейчас же открою.

Он лихорадочно нажал несколько кнопок, и дверь скользнула в стену.

Я переступил порог.

В комнате лежало распростертое нагое тело, которое я знал — изнутри и снаружи — едва ли не лучше, чем мое собственное. Ами безвольно раскинулась на кровати. Глаза у нее были закрыты, по подбородку сбегал ручеек слюны. На первый взгляд, просто спит. Но нет. Она растворилась в ею же вызванном, ею же поддерживаемом пожаре почти оргазмического удовольствия, сгорая на погребальном костре, топливом в котором служат клетки мозга, и если предаваться этому слишком долго, дело закончится смертью.

Внезапно меня захлестнули жалость и отвращение к нам обоим. Что за несчастные калеки! Как мы дошли до такого убожества? Я стараюсь затеряться в не-мыслях кактусов, Ами подсела на сжигание клеток? Как?..

Впервые я увидел Ами обнаженной еще на Земле. Она впорхнула в мою клинику биоскульптурирования воплощением капризной, страдающей ипохондрией светской дамы с уймой денег, которая может побаловать себя общим соматическим тонизированием под моими умелыми и (сейчас я это признаю) более чем готовыми руками. Я был совершенно одурачен.

Лишь позднее (когда она с успехом запутала и снабдила минами-ловушками мои способности психокинетика, от чего я едва не обезобразил раз и навсегда другую пациентку) я узнал, что она такой же клеткогляд, как и я. И не какой-нибудь там непритязательный дрессировщик клеток, нет — у нее была собственная процветающая клиника невропатологии, где лечили болезни Альцгеймера, Паркинсона и тому подобное.