Пол Ди Филиппо - Странные занятия

Вот дрянь! Но почему она меня обманула?

Я быстро просмотрел остальные ее данные, отчаянно выискивая хоть какой-нибудь мотив. Наконец я наткнулся на запись, значение которой маячило на грани моего сознания, словно бьющийся о стекло мотылек:

СЕСТРА, ЭЛИЗАБЕТ САНЖУР, ГОД РОЖДЕНИЯ 2029, ГОД СМЕРТИ 2053. ПРИЧИНА СМЕРТИ: ВНУТРЕННЕЕ КРОВОТЕЧЕНИЕ В РЕЗУЛЬТАТЕ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ ВО ВРЕМЯ КАТАНИЯ НА ЛЫЖАХ.

Катание на лыжах. Эти два слова пробудили воспоминания, которые я так мучительно старался подавить…

Учиться на медицинском факультете было совсем просто. Науки всегда давались мне легко, я все схватывал и быстро запоминал: химия и анатомия, препарирование и работа в лаборатории — раз плюнуть. Когда тест Бэннекера дал положительные результаты, я получил твердые 4.0. Поступление в Институт было гарантировано.

Даже там в первые несколько месяцев учебы у меня не было проблем. Помню, как для начала нас посадили за колонии бактерий и небольшие подрагивающие кубики искусственной ткани, где наше любительское психокинетическое зондирование не могло причинить непоправимого вреда. Те первые вылазки в тайны живой плоти в сочетании с полным контролем над собственным телом ударили мне в голову. Я чувствовал себя Господом Богом. Когда мы были готовы, нам стали приводить больных. Мне не терпелось показать, что я умею, не терпелось лечить и исцелять, уподобившись милостивому божеству.

Не могу объяснить, откуда у меня взялось такое отвращение к загрязненным аурам тех, кто страдал от тяжелых травм или болезней. Такого я от себя не ожидал. Знаю только, что, ныряя в плоть больных раком, искалеченных, умирающих, я совершенно терялся. Забыв все, чему меня учили, я барахтался в их непомерной огненной боли, столь же никчемный, как обычный человек. Из их оболочек я выходил, трясясь, с ухающей в груди тахикардией, едва-едва проделав требуемую работу. Я пытался это скрывать, но со временем преподаватели узнали. Излечить меня не смогла никакая терапия. Институт я окончил лишь с подразумеваемым условием, что займусь биоскульптурикой.

Вот почему, когда, спускаясь по склону второй сложности в Инсбруке, я увидел красивую женщину, которая лежала, скорчившись, возле ели (она тихо стонала, изо рта, жутковато окрашивая снег, бежала кровь), я просто пронесся мимо и добрался до горнолыжной базы, где уведомил местного врача, обычного человека. Но к тому времени, когда он и команда спасателей добрались к ней на вертолете, женщина уже умерла.

Я думал, никто на турбазе не знает, кто я.

Я ошибался.

Она мирно отдыхала в кровати. Когда я вошел, она села и просияла, натянув маску пустоголовости. И открыла рот, чтобы ляпнуть какую-нибудь глупость. Но что-то в моем лице, наверное, подсказало ей, что игра закончена. Ее прекрасные черты преобразились — теперь в них светилась буйная ярость, показывая нового, более свирепого человека.

— Как вы себя чувствуете, доктор Строуд? — с ядовитой злобой спросила она.

— Послушайте, Ами…

— Не марай мое имя, убийца! — выплюнула она.

Меня охватил острый гнев. Да что, черт побери, она знает обо мне и о моей жизни? Она что, думает, мне нравится жить, зная, кто я? Она почти уничтожила ту толику красоты, которую я в муках вырвал у безжалостного и преходящего мира, и все из эгоистической ненависти за то, чего я не мог изменить.

Словно прочитав мои мысли, она сказала:

— Ты мог бы попытаться ее спасти, мразь. А ты просто просвистел мимо.

Тут я утратил самообладание, и мои руки потянулись к ее горлу. Но давления я не оказал.

Во всяком случае, внешнего.

Если за неделю саботажа она изучила мое тело, то и я изучил ее за тот же срок любовной заботы. Войти в нее было так же легко, как надеть старый башмак. Я знал, что она сейчас тоже ныряет в мое тело, страстно желая меня убить. Но теперь подсознательная защита восстановлена.

Сейчас Ами узнает, на что годится ее собственная.

Я поплыл по шумным артериям Ами, направляясь к сердцу. Она остановила меня в предсердии, где взвод ярких огоньков отогнал меня лимонным огнем. Я метнулся к желчному пузырю и выжал жгучую жижу в двенадцатиперстную кишку. Прежде чем она успела меня найти, я забрался ей в легкие, уничтожая альвеолы. Там она меня нагнала, и я едва сбежал. Я понесся к ее мозгу, надеясь перегрузить синапсы. Блокада на месте: колючая проволока голубой ненависти — пришлось удовлетвориться тем, что я расшатал в челюстях зубы. По пути вниз мне удалось разорвать связку у нее в плече. Одному богу известно, что она делала со мной.