Эрнст Малышев: Анаконда

Вернувшись в отель, я попытался узнать, что такое "Онкелона", какую "Тайну" она скрывает.

Однако никто не смог сказать ничего вразумительного. Правда, метис-бармен, с которым я общался, когда спускался выпить холодного пива, посоветовал поговорить с Рафаэлем Иштоном, указав на худого, совершенно седого, одетого в лохмотья индейца, с лицом, изборожденным морщинами.

Он одиноко сидел в отдаленном углу и цедил мате. Я подошел к нему и попросил разъяснить, что такое "Тайна Онкелоны" и с чем ее едят. Он долго не отвечал, смотрел мне в лицо, затем поднял вверх три пальца правой руки.

- Это будет стоить три доллара? - спросил я. Старик покачал головой.

- Тридцать? - опять отрицательное покачивание.

-Три сотни? - воскликнул я. Только тогда старик согласно кивнул.

- Да это же форменный грабеж, за какую-то "сказку" отдать триста долларов! - возмутился я. Старик неопределенно пожал плечами, что на его языке видимо означало: - "Не хочешь, не надо!"

- Ладно, - угрюмо согласился я и с неохотой полез за бумажником.

- Погоди, - сказал старик на ломаном английском языке, остановив мою руку.

- Сначала два перно...

Кивнув официанту, я потребовал две порции этого гнусного местного напитка.

Старик отодвинул в сторону сосуд с мате и с видимым удовольствием высосал одну из рюмок.

Затем подмигнул и шепотом рассказал, что сравнительно недалеко от столицы проходит горная гряда. На большой высоте вблизи высокогорного озера в одной из нависших над водой скал имеется круглое отверстие.

Куда оно ведет - никому не известно, скорее всего в подземную пещеру, вход в которую охраняет гигантская анаконда.

У местных индейцев существует предание, что того, кто побывает в глубинах подземелья, ожидает невиданное богатство и удача будет сопутствовать ему всю оставшуюся жизнь.

Многие пытались проникнуть туда, но анаконда подстерегает смельчаков, душит их в смертельных объятиях и потом заглатывает.

Попасть в это место можно, но очень трудно. Лишь несколько человек знают дорогу туда. Один из них - древний старец, он из племени селькам, некогда обитавшим на Огненной Земле. Как он попал сюда, в Эквадор, с оконечности континента, никто не знает.

Но он живет в горах, недалеко от того места, и время от времени возлагает на себя, за соответствующую плату, обязанности проводника безумцам, желающим разбогатеть.

- Ты, я вижу из тех, кто хочет испытать свое счастье? Так я могу помочь, - предложил старик. - Я сам знаю дорогу туда. Я был одним из тех, кто пытался узнать Тайну Онкелоны и еле унес оттуда ноги - вместо меня анаконда заглотила моего друга. Это такое ужасное зрелище... у меня с тех пор, - старик повертел пальцем у виска, - слегка повредился рассудок...

Дальше он пояснил, что перебивается случайными заработками или тем, что время от времени рассказывает историю своей жизни, за что ему платят выпивкой.

- Так почему же ты содрал с меня триста долларов за эти бредни? возмутился я.

- Ты "гринго", - лукаво улыбнулся старик. У тебя есть деньги. А у тех, кто туда стремится, нет ни песо. Потом ты первый из белых, кто спросил у меня про Тайну Онкелоны. Твоих денег теперь хватит надолго... Но если все-таки захочешь туда пойти, то тебе придется доплатить всего три доллара, - старик снова показал три пальца. - Видишь, насколько дороже своей жизни и твоей я ценю эту Тайну...

Тут меня словно понесло: я обрушился на старика, всячески его понося, обзывал дармоедом, бездельником, коричневой обезьяной...

Однако он с невозмутимым видом допил вторую рюмку перно и стал потягивать свой, уже остывший мате.

Наконец я выдохся и попросил официанта принести еще два перно и бутылку неразбавленного виски со льдом. В конце концов я так накачался, что еле добрался до своего номера, завалился одетым в постель и заснул крепким сном.

Всю ночь меня мучали кошмары: какая-то змея нападала, обвивая тело, руки, ноги, и старалась задушить, укусить ядовитыми зуба)ми.

Проснувшись в холодном поту, я долго не мог уснуть. Ворочался с боку на бок. Встал, закурил сигарету. Долго сидел, уставившись на тлеющий в темноте огонек.

Затем решительным движением загасил окурок в пепельнице и твердо решил испытать судьбу. Еще долго лежал на мокрых от пота простынях и только перед самым утром забылся в. беспокойной тревожной дреме.

Проснувшись, я привел себя в порядок и спустился в бар. Старик был уже там, в своем углу. Я подошел к нему и не говоря ни слова, положил перед ним три доллара.