Эрнст Малышев - Живой радар

Эрнст Малышев

Живой радар

"Я родился в 1730 году, ровно за 25 лет до известного Лиссабонского землетрясения. Мой отец Энрике Диаш, потомственный, но обедневший дворянин, сумел скопить толику эскудо и дать мне приличное образование. Надо сказать, что я не оправдал его надежд. Отличаясь веселым нравом и легким характером, я большую часть времени проводил в Верхнем квартале города, общаясь со своими друзьями и сомнительного поведения девицами. С детства меня привлекали путешествия, а рассказы моряков о Новом Свете только будоражили мое и без того чрезмерное воображение. По вечерам я любил бродить по каменным лабиринтам Лиссабона, зайти в таверну и пропустить кружку красного вина. Особенно меня завлекала таверна, находившаяся недалеко от собора Кармо. Там танцевала знаменитый испанский танец "фламенко" красивая танцовщица. Признаюсь, я давно был неравнодушен к ее чарам. Да и как было устоять, когда в полутемном зале появляется эта знойная девушка с алым цветком розы, окруженная пушистым ореолом дивных черных волос... Зазвучит гитара, и под стук кастаньет ее напрягшееся тело вдруг взметнется вверх в исступленном ритме зовущего к сладострастию танца... Будто ветер поднимает пышные оборки ее многочисленных юбок, и Кармен, как большая розовая птица, взмахивая руками-крыльями, уносится в небо. В этом танце сочетается и заунывная мелодия Сахары, и дикая скорость скачки, и страх перед могучими силами Матери-природы. Под последние визги рожка и пламенные аккорды, едва не разрывающие струны, танцовщица исчезает. Этот танец был для меня, как глоток воды для странника, задыхающегося в пустыне от страшной жажды... Меня всегда влекло сюда, чтобы лишний раз увидеть эту прекрасную испанскую мадонну и насладиться ее изумительным танцем. В тот злополучный день, в середине осени, я зашел в таверну неожиданно рано, уселся на свое излюбленное место и заказал вина. '.'..'Держа в ладонях прозрачный бокал с рубиновой, искрящейся при свете свечей жидкостью, я глубоко задумался... Вдруг колоссальной силы подземный толчок сотряс всю таверну и последнее, что я увидел, это огромную зигзагообразную трещину, расползающуюся по противоположной стене, и обваливающийся на меня потолок. Не помню, сколько времени я пролежал без сознания, но, когда я открыл глаза, то увидел над собой небо. Необыкновенно мрачное, седое небо! Только выбравшись из-под обломков, я ощутил острую, совершенно непереносимую боль в затылке. Обхватив голову руками, я застонал и опустился на камни. Когда боль немного утихла, привстал и огляделся. До сих пор не знаю, как мне удалось выжить в этом всеобщем хаосе. Кругом простирались руины развалившихся домов, а от соседнего храма Кармо остались только стены. Не помня себя от отчаяния и горя, я бродил между развалин в поисках Кармен. Но ее нигде не было. Вой и стоны раненых и искалеченных людей сопровождали мои поиски. В те страшные дни, как я потом узнал, в городе погибло более 50 тысяч жителей. И Кармен, моя Кармен осталась погребенной под каким-то обвалившимся сводом. Ни среди мертвых, ни среди раненых, тем более среди живых, измученных, запуганных людей я ее не обнаружил. Мне нечего было больше делать в этом городе, в этой стране, и спустя несколько дней на одном из торговых судов я плыл на Иль-де-Франс, куда завербовался в качестве служащего в контору одного французского негоцианта. В тесной и душной каюте мне нечем было дышать. Я вообще не мог долго находиться в помещении. Слишком тяжелой и незаживающей раной сказался в моей душе тот бесконечно длинный трагический день... Дни и ночи я проводил на палубе, вглядываясь в необъят-ные океанские просторы. Погода была прекрасной. Океан - величаво спокоен, а его темно-синяя бездна приковывала к себе мои затаенные мысли и желания. Неожиданно вдалеке я заметил силуэт судна. Прич'ем не глазами, нет! Каким-то "внутренним зрением" я увидел, скорее, ощутил, что где-то далеко, в тайниках моего еще незажившего от удара затылка, вырисовывается картина несущегося на всех парусах французского фрегата. Я крикнул стоящему на судовом мостике капитану, что вижу судно, и указал направление. Он повел туда подзорной трубой, долго обшаривал горизонт, затем рявкнул, чтобы я спустился в каюту и проспался, а то у меня от бессонных ночей начались галлюцинации. Я обиженно отвернулся в сторону и опять... опять тем же "внутренним зрением" увидел испанскую галеру... Взволнованный, я еще раз попросил капитана направить подзорную трубу в то место, слева по борту.