Эрнст Малышев: Экстрасенс

Эрнст Малышев

Экстрасенс

Посвящается Полине Владимировне Шепляковой

Девочку звали Линой. Она ничем не отличалась от сверстниц, разве чуть больше других играла в куклы. До чего же она любила этот свой кукольный мир! Каждый вечер перед сном Лина усаживалась на коврик и перебирала игрушечных набивных медведей, пластмассовых кукол с широко распахнутыми наивными глазами, ярко раскрашенных оловянных солдатиков. Училась девочка не хуже, но и не лучше других. Хотя часто получала замечания за невнимательность: была немного рассеянной. После окончания пятого класса девочку отправили на каникулы в деревню к бабушке. Деревенька была захолустной, хотя располагалась в живописной излучине речки Топь. Детишки часто бегали купаться на единственный плес среди топких берегов, откуда, очевидно, и пошло это не больно-то ласкающее слух название. Узкую ленту воды теснили густые заросли раскинувшихся на много километров лесов. Богатые были леса. Грибов, ягод, орехов, всякой живности водилось в изобилии. Однажды в теплый летний .день ребята купались. Солнышко уютно согревало ласковыми лучами едва просохшую от утренней росы землю. Безоблачное небо манило в свои необъятные просторы. Лина лежала на спине, широко раскинув руки, бездумно вглядывалась в его ослепительно яркую голубизну. Неожиданно в далекой вышине мелькнула черная точка. Она быстро приближалась: ширилась, росла, пока не превратилась в спиралевидную воронку с лохматыми зловеще-черными краями и двумя бурыми пылевыми столбами. Обжигающе холодный ветер остервенело набросился на испуганных детей. Разбросал одежду, срывал листья, гнал впереди себя комочки мха, гнул и ломал верхушки рослых сосен. Небо мгновенно потемнело, закрытое багрово-красной тучей, и девочка почувствовала, как неодолимая жестокая сила подхватила ее, вознесла вверх, тугие упругие струи воздуха спеленали тело, - почти невозможно дышать. Последнее, что она увидела с высоты, это исчезающий, еле заметный лоскуток излучины Топи. Там, в чреве гигантского смерча, уже теряя сознание, она почувствовала, как на ее голову опустились две прохладные ладони и легонько сжали. Больше она ничего не помнила. Спустя два часа ее подобрали на окраине районного центра, в ста двадцати километрах от родной деревушки. В одних трусиках она лежала навзничь в придорожной канаве. Водитель грузовика, увидевший ребенка, доставил ее в больницу. Там она быстро пришла в сознание. Врачи определили ушиб головы и сотрясение мозга. Лина жаловалась на сильную головную боль. С тех пор девочка стала за собой замечать странности. Время от времени ей казалось, что кто-то нашептывает ей в уши о том, что произойдет завтра, через неделю или месяц. Вначале она не придавала этому особого значения, но как-то раз проверила, - все подтвердилось. Ночью ей привиделось, что завтра соседский Колька упадет с дерева и сломает ногу. На следующий день она услышала дикий крик и выскочила из дома. Заглянув за забор к соседям, увидела катающегося по земле Кольку, - из разорванной окровавленной штанины виднелся белый кусок голени. Случаи подобного рода происходили с ней все чаще и чаще. Она не хотела никому об этом рассказывать, боясь, что ее примут за блаженную. Была в этой деревне такая... Ходила в тряпье, грязная, с изъеденными коростой руками и ногами. Вечно выпрашивала корочку хлеба. Тем и кормилась. Так вот она, бывало, глянет на кого-нибудь своими бельмами да и скажет вслед: "Может, корова у тебя падет или жеребенок народится..." Люди замечали, что ее предсказания обязательно сбывались. Лине никак не хотелось уподобиться этой дурочке. Так и молчала до поры. А однажды, года через два, увидела во сне очень высокого, совершенно незнакомого человека с длинным узким лицом и огромными красными глазами. Он подошел к ней, дотронулся до головы ладонью и сказал: - Скоро будет война. Ты будешь знать, кто погибнет, кто вернется домой и должна говорить об этом людям. Через неделю началась Великая Отечественная война. Тогда она все рассказала матери. Мать посоветовала девочке молчать. За два месяца до прихода похоронки на отца она знала, что он погиб. Видела белое заснеженное поле, голые стволы деревьев, слышала отвратительный визг снаряда. Отец схватился за грудь ватника, на котором выступило красное кровавое пятно и медленно осел на мерзлую, покрытую комьями черной грязи землю. В похоронке значилось: "Погиб смертью храбрых", а в письме его земляка Никиты Мерзлякова описывалась гибель отца, причем именно так, как ей и привиделось.