Рэй Нельсон - «Если», 1993 № 11-12

— Хорошо, Риссия, — я погладил ее руку. — Я поверю.

Прошло еще несколько дней, а может, ночей, потому что за окнами все время стояла бархатная тьма; я встал с постели и начал ковылять по квартире. Мои ноги были обморожены, кажется, до безнадежности, но Риссия применяла разные бальзамы со странным запахом, и ноги мало-помалу начали заживать.

В квартире (а может, это был дом?) мне удалось увидеть только четыре комнаты. В гостиную вела тяжелая дверь под арочным сводом; столовой служила комната с большим низким столом; спальня соединялась с ванной, центр которой занимал огромный квадратный бассейна в последней просторной комнате вообще было очень мало предметов-Полы во всех комнатах покрывал какой-то твердый блестящий материале замысловатым рисунком. Стены, облицованные похожим на полы материалом, иногда неожиданно меняли цвет.

Комфортабельная мебель, сделанная из дерева и пестрых тканей, имела какие-то непривычные пропорции. В комнатах иной раз звучала музыка, сплетающаяся в тревожные, незнакомые мелодии, настолько сложные, что казалось, ее создатели знали гораздо больше нот, чем семь.

Риссия доставала еду из некоего углубления в центре большого стола. Я не видел ни кухни, ни кладовки, ни котельной для обогрева дома. Одежду для нас обоих — свободные одеяния с просторными рукавами — Риссия извлекала из шкафа в спальне. Когда я спрашивал, откуда берется одежда, она показывала на этот шкаф, но если в него заглядывал я, он был пуст. Кроме того, одежда каждый день была новой. Нельзя сказать, что Риссия очень ею интересовалась; мне кажется, она и обнаженной чувствовала бы себя превосходно.

Итак, я жил в свое удовольствие: спал, ел, иногда, лежа в постели, изучал картины на стенах или странный рисунок на портьерах, где какие-то угловатые люди охотились на драконов… Ели мы, как правило, нечто похожее на восточные блюда и запивали Легкими сладковатыми винами.

— Откуда все это берется? — спрашивал я девушку, когда она открывала крышку в середине стола и доставала красивый судок с горячей пищей.

— Как это приготовлено? Из чего сделано? — В ответ она только смеялась и советовала мне есть побольше. Мне не оставалось ничего другого, как только доставать кусочки мяса серебряными палочками из своей чаши.

— Вкусно, — говорил я. — Очень нежное мясо, с приятным ароматом. Похоже на свинину и в то же время на говядину, но это ни то ни другое.

Риссия только улыбалась в ответ.

В тот день, когда я смог ковылять по квартире, я застрял в одной из комнат, стены которой были уставлены шкафами. Но ни ручек, ни замков, ни выдвижных ящиков я не обнаружил. Постучав по одному из них, я услышал звук пустоты. Риссия была рядом и выглядела задумчивой.

— Для чего все это? — спросил я. — Остальное я еще хоть как-то могу объяснить, но эта комната ставит меня в тупик. Она пыталась увести меня за руку.

— Нет, Мэл, нет смотреть. Еще очень усталый.

— Я хоть и усталый, но все же любопытный.

— Не говорить сейчас, Мэл.

— Послушай, — настаивал я. — Я хочу знать, какую роль играешь ты во всем этом. Кто ты, кроме того, что ты мой добрый ангел? Откуда ты появилась, и что ты знаешь о… об этих.

Лицо ее напряглось, но она смотрела мне в глаза.

— Мэл, лучше забывать, — и взглянула умоляюще.

— Ни за что, — я потряс головой. — Пока я жив — буду помнить.

Риссия бросила на меня взгляд, в котором затаилась мука. Потом заговорила:

— Наверное, это те, из легенда. Их называть под — земные люди. Прячутся глубоко в землю, но приходит плохой время и они являют себя. Иногда берут женщина, закопать глубоко в земля.

— Байки, — ответил я. — Народное творчество. Убийцы, которых видел я, не из сказок. Они здесь, прямо сейчас. И почему-то охотятся за тобой. Почему? Ты можешь пролить свет на это?

— Мэл, подземные люди везде. Хотят взять все, делать всех как рабы. Мы — сидеть здесь тихо, жить, все забыть.

— Ну уж нет. Из меня не выйдет раба, я слишком самостоятельный. Расскажи мне, что ты знаешь о них? И о себе тоже.

— Нет, Мэл. Отдыхать. Стать сильный.

— Хорошо, я буду отдыхать, если ты мне кое-что расскажешь.

Риссия посмотрела на меня очень печально. Потом вздохнула.

— Лучше — нет, лучше быть здесь, счастливые, одни. Но ты — мужчина. Ты хотеть не отдыхать, а знать.

Она пригласила меня сесть в одно из кресел.

Я погрузился в слишком низкие и широкие для меня подушки. Подойдя к стене, Риссия поколдовала над какими-то кнопками, скрытыми от моего взора. Свет в комнате померк, потом сменился глубоким мраком. В центре комнаты возникло свечение, но невозможно было понять, откуда оно исходит. Светлое пятно росло, превращаясь в какие-то туманные видения, и постепенно стало картиной. Я увидел залитую солнцем долину, обрамленную лесистыми холмами. В центре картины что-то шевельнулось, и возникла точка, которая все росла; оказалось, что это животное, галопом несущееся по диагонали «экрана». На переднем плане возникли деревья, потом они стали крупнее.