Рэй Нельсон - «Если», 1993 № 11-12

Поискав глазами источник света, я увидел трубки, прикрепленные к потолку, они излучали бледно-голубое сияние.

Обзорная часть моего шлема покрылась испарениями, я снял его и чуть не задохнулся от удушающего запаха гниения. И все же это был воздух, им можно было дышать. Я пересек комнату и увидел несколько покрытых плесенью ступенек, ведущих наверх. Они упирались в тяжелую дверь, которая открылась, когда я на нее приналег. Помещение, в котором я оказался, сильно напоминало чердак в магазине старьевщика.

Здесь были сложены, свалены, упакованы и просто валялись статуи, глиняные горшки, напольные керамические вазы, деревянные сундуки, какие-то узлы, тюки, ножки и спинки стульев, ширмы с деревянной резьбой. Громоздились античные сосуды, статуэтки, имевшие, видимо, ритуальное значение, предметы современного быта, а над всем этим — толстый слой битых черепков и гнилого дерева.

На противоположном краю комнаты я увидел еще одну дверь. Не успел я сделать и шага по направлению к ней, как дверь растворилась сама собой.

Я отшатнулся и успел спрятаться между статуей какого-то божества и опрокинутой тележкой. Из своего укрытия я увидел ноги человека, спускающегося по лестнице, он шел с трудом, потому что нес на себе тяжелый сундук. Человек остановился, озираясь, потом свалил сундук на груду хлама. Освободившись от груза, он перевел дух и, вынув из кармана грязную тряпку, принялся не спеша вытирать руки. Я стоял, затаив дыхание и притворяясь неодушевленным предметом.

Медленно проползло секунд десять. Потом мужлан сделал шаг в мою сторону: я был разоблачен и потому откровенно положил руку на кобуру пистолета и замер в ожидании. Незнакомец осмотрел меня с ног до головы, потом сделал заявление, видимо, по-гречески.

— Нет, — ответил я. — Просто жду автобуса. Ни один мускул не дрогнул на лице этого деревянного идола. Невозмутимо он перешел на английский.

— Кто прислал вас в это отделение? — спросил он монотонно, безо всякого интереса.

— Я сам себя прислал, — ответил я.

— Где ваш командир? — Он говорил с каким-то акцентом, но я не понял, с каким именно.

— Я и есть командир, — парировал я. Чтобы достать меня, ему пришлось бы сделать шаг, а я раздумывал, наносить ли удар сразу или подпустить поближе.

— Мне не доложили, — проворчал охранник. Отбросив тряпку, он сделал какой-то жест.

— Ничего, это мелочь, — снисходительно заметил я. — Вы свободны.

— Это нечеткая инструкция, — заколебался он. — Куда прикажете идти?

— А куда бы вам хотелось? — спросил я. Дурацкий разговор начинал действовать мне на нервы, я чувствовал, что покрылся испариной. Уж лучше бы этот тип блеснул полицейской бляхой, заорал и вообще как-то себя проявил. Вместо этого он впал в раздумье.

— Мне бы хотелось вернуться к себе и лечь спать, — ответил он наконец.

— Давай, — разрешил я.

Развернувшись, охранник направился к ступенькам, я сначала наблюдал за ним, а потом пошел следом.

— Может, ты мне кое-что покажешь? — спросил я.

— Я здесь недавно.

— А что вы хотите увидеть? — спросил он, стоя на лестнице.

— Все.

— Это нечеткая инструкция, — ответил он.

— Ты просто води меня повсюду, а я сам выберу, на что смотреть. Он колебался.

— Я знаю, — продолжал я, — что это нечеткая инструкция, но ты мне показывай все подряд.

За дверью Мы увидели холл, освещенный получше, чем комната, которую мы покинули. Правда, в нем пахло гнилыми огурцами, йодом и речной тиной. Пол, выложенный огромными каменными плитами, пропускал воду на стыках. Грубо оштукатуренные стены растрескались, и по трещинам тоже струилась йода. В этих же стенах когда-то были дверные проемы, теперь наглухо заложенные кирпичом и просмоленные, но такие же мокрые. Казалось, здесь сочится из всех щелей.

Коридор, ведущий из холла, свернул вправо и закончился металлической стеной с круглой дверью — массивной, как в банковском сейфе. Мой проводник положил руку на рычаг, потянул его на себя, потом повернул влево. Дверь Отворилась, он, пригнувшись, вошел, я — за ним.

Мы оказались в широком коридоре, ярко освещенном, с гладкими стенами, сверкающим полом и, главное, свежим воздухом. Пройдя с десяток шагов мы попали в просторный зал с мозаичным полом и стенами, покрытыми росписью: картины изображали мужчин и женщин в коротких шотландских юбочках, которые бросали какие-то палки в птиц, взлетающих с болота. В дальнем углу комнаты у широкого дверного проема, за большим столом из целой мраморной плиты сидел склонившись над бумагами, какой-то человек. Мы подошли к нему.