Элеонора Мандалян: Стена молчания

- Тогда расскажи все, что тебе известно про меня, - поймал его на слове Малыш.

Дельфин ответил не сразу:

- Видно, время пришло. Я знал, что так будет.

- И ты расскажешь мне все?

- Это мой долг.

Приказав Малышу следовать за ним, Главный устремился вперед. Они плыли очень долго и только к вечеру достигли берега. Малыш здесь никогда прежде не бывал. Он сел на камень, выступающий из воды.

- Слушай и не перебивай, - начал Главный после долгого молчания. Пятнадцать лет назад ты был еще очень мал и жил вот на этих берегах. Оглянись! В одной из тех хижин - твой дом.

Малыш обернулся и с жадностью стал всматриваться в синеватую от вечерних сумерек даль.

- У тебя были отец и мать, как у всех детенышей, и были они... люди.

- Мои родители люди, а не дельфины?! - вырвалось у Малыша. - И я не сын стаи?

- Конечно, глупыш, твои родители - люди. Но ты - сын стаи... Ты - мой сын! У меня никогда не было своих детенышей. Ты стал мне сыном... Но слушай дальше. Однажды утром твои мать и отец отправились в море на лодке и взяли тебя с собой. Наверное, они были плохими рыбаками, иначе не вышли бы в море, когда все вокруг предвещало бурю... Поднялся сильный ветер. Их лодку швыряло с гребня на гребень. Тебя смыла волна. Что стало с твоими родителями - я не знаю. Скорее всего, они погибли. - Главный раздраженно ударил хвостом по воде. - Я и моя подруга спасли тебя. Так ты попал на свой одинокий остров. В стае в то время у четырех матерей родились четыре детеныша, ты зовешь их Братьями. Матери вскормили тебя своим молоком... С каждым годом ты все больше привыкал к воде и все реже выходил на сушу. Твоя кожа стала почти такой же восприимчивой к солнцу, как у нас. Ты плаваешь так, как не плавает ни один человек в мире. Никто из них не может оставаться под водой столько, сколько можешь ты. И ты знаешь наш язык! Это было труднее всего. Много сил положили мы с подругой, чтобы ты научился понимать нас и тем более говорить... - Он умолк ненадолго, его крутой блестящий лоб нахмурился. Потом заговорил снова: - Все эти годы я старался отдалить твое знакомство с человеком, хотя понимал, что это неизбежно. Еще пятнадцать лет назад я знал, что однажды ты приплывешь ко мне и потребуешь ответа.

Малыш молчал, и тогда старый дельфин настороженно спросил:

- Что ты решил?

- Я никогда не уйду из стаи! Мой отец - ты! - горячо воскликнул Малыш. - Мой дом - Океан!

Ничего не сказал Главный и, вспенив воду, исчез в волнах. Давно наступила ночь, а Малыш все сидел на берегу и всматривался в черные силуэты далеких хижин. Его разум отказывался понимать то, о чем он только что узнал от Главного. Перед мысленным взором Малыша проходили беззаботные и прекрасные картины детства.

Вот он мчится верхом на Главном, и море плещется и радуется вместе с ним... Все дельфины стаи заботились о нем, но больше всех Главный и его подруга - добрая и тихая дельфиниха Волна. Как любил ее Главный! Наверное, не меньше, чем Черныш Жемчужину. И как мечтали они иметь сына - резвого и бесстрашного дельфина, которым гордилась бы вся стая! Но годы шли, а у Волны и Главного по-прежнему не было детенышей. И они привязались к нему, человеческому детенышу, всецело посвятив себя заботам о нем.

Волну, видимо, всю жизнь точил какой-то недуг. Главный приносил ей целебные водоросли, с большой глубины, из царства вечного мрака доставал светящихся моллюсков, но все напрасно.

Беда все-таки случилась. Отчаянный крик прокатился по океану. Это кричал Главный, неся на себе тело Волны. Тогда Малыш впервые увидел смерть. Жутко было смотреть на мечущегося от горя Главного. Жутко было смотреть на дельфинью процессию, несущую Волну к берегу, к раскаленным солнцем камням, чтобы тело ее не стало добычей акул. Малыш был очень привязан к Волне и долго горевал. Главный справился с горем, но теперь это был самый мрачный и молчаливый дельфин в стае. Даже с Малышом он обращался сдержаннее и строже, чем прежде. Малыш много времени проводил со своими Братьями и был таким же резвым и беспечным, как они, до тех пор, пока и с Чернышом не случилось несчастье. Малыш сразу будто стал взрослее и серьезнее. Он все явственнее сознавал, что детство кончилось.

И вот теперь в его жизнь, в его мысли и сердце вторглись люди, поселив в нем смятение и раздвоенность... Главный сказал, что родители его, должно быть, погибли. А если нет?! А если они до сих пор живут в той хижине и понапрасну оплакивают его кончину? От одной мысли, что он мог бы увидеть отца и мать, у него закружилась голова.