Журнал «Если» - «Если», 2001 № 12

Дмитрий Володихин

Москва: ACT, 2001.— 510 с. Пеp. с англ. М.Левина — (Серия «Хроники Вселенной»). 10 000 экз.

Саймон Кларк неистощим на выдумки, когда дело касается истребления рода человеческого. Что ни книга — то новые забавы… Вот и роман «Царь Кровь» в очередной раз повествует о скорбной кончине нашей с вами цивилизации.

Повествование ведется от имени молодого парня Рика Кеннеди, на глазах которого разворачивается мрачная драма заката человечества. Автор сразу берет быка за рога и вводит читателя в курс дела. Земная кора слегка прохудилась, магма начинает разогревать почву, и скоро люди догадываются, что им грозит судьба поджаренного бифштекса, потому что выражение «земля горит под ногами» внезапно наливается буквальным значением…

Катастрофа описывается мастерски, кинематографично… (чуть было не сказал — со знанием дела). Описание затопленных или сожженных городов, бесчисленные толпы оставшихся без крова и продовольствия, насилие, безумие, каннибализм… А тут еще герой, а потом и другие люди время от времени замечают неких странных Серых, которые проводят над ними странные эксперименты и, судя по всему, прекрасно себя чувствуют в этом аду. Впрочем, разгадка тайны Серых будет хоть и весьма оригинальной, но вполне в духе Кларка. Саймона Кларка.

Большая часть романа посвящена выживанию группы людей, которых ведет старший брат Рика. Но, в отличие от «Дня триффидов» Уиндэма, с которым сравнивают роман в аннотации, сама «технология» выживания прописана слабо, она не вызывает сопереживания. Может быть, потому, что большая часть повествования посвящена треволнениям героя, которые перемежаются с его сексуальными подвигами, весьма неуместными и неубедительными на фоне всех стрессов и бескормицы.

Впрочем, для многочисленных поклонников «научного хоррора» (© — П.Л.) это не является недостатком. Благо финал вполне в рамках традиции — хоть мир и рухнул, но герой добрался до своей возлюбленной. Финальные объятия. И вода заливает огонь, суля надежду… Как трогательно!

Павел Лачев

Москва: ACT, 2001. — 432 с. (Серии «Иная фантастика»). 10 000 экз.

«…И без того некрепкий атеизм разрушился до основания, и на обломках потихоньку строилось то, что… должно именоваться Верой. Правда, странноватой она выходила… какой-то вольной, кощунственной даже…» — такова ключевая фраза романа. В ней виден мощный сдвиг всего нашего времени — от рационализма, материализма, атеизма к жажде чуда, чего-то сверхъестественного и невозможного ни в рамках научно объяснимого течения жизни, ни в рамках торжества какой-нибудь сырой магии, существующей наподобие гравитации или атомарного строения вещества (как в традиционной фэнтези). То же самое движение явно проявило себя в эпоху Серебряного века, когда множество образованных людей вновь открыли для себя иудеохристианские традиции. Сейчас тень того времени опустилась на причудливые готические башенки нашей литературы. На дворе — Бриллиантовый век, эпоха бедного серебра и множества экзотических примесей — лунных, эзотерических и просто хулиганских. Тогда (как и сейчас) интеллигент с надеждой вглядывался в библейско-евангельские тексты, в большинстве случаев не умел там увидеть ничего, кроме отражения собственной личности, тосковал, разочаровывался или же творил какую-нибудь ересь. Только сейчас все тот же набор звучит пафоснее и, одновременно, суетливее.

Артем и Сергей Абрамовы, ничтоже сумняшеся, выдали подобие постевангелия. Аватара Христа, обеспамятевшего существа божественной природы, дублирует роль Моисея, уводя избранный народ в Исход. Приключения этого старого-нового избранного народа «гананцев» из города Вефиля и составляют сюжет абрамовского неоевангелия. Разумеется, философические ценности нашего времени доминируют в тексте романа над сюжетами и заповедями, заключенными в Священном Писании, и даже «приручают» последних. Полагаю, верующий человек назвал бы такую литературную игру «душевредным чтением». Но на дворе, как уже говорилось, Бриллиантовый век. Поэтому для столь прямых оценок — не то время. Сейчас, наверное, правильнее было бы возвести авторов романа в ранг двуединого бодхисаттвы Мережковского, достигшего когда-то собственной религиозно-философской нирваны и сейчас ожившего, дабы учить и спасать.