Журнал «Если» - «Если», 2001 № 12

Десять минут поломав голову над «загадкой чтарри», я был препровожден в кабинет Боба. В окно от пола до потолка лился яркий летний солнечный свет, озаряя скудно населенные книжные полки на противоположной стене.

Боб ухмыльнулся до ушей, ринулся навстречу и энергично потряс мою руку.

— Что поделываешь? — спросил он.

— Как всегда, работы много, платят мало, — я посмотрел на табличку с его фамилией на письменном столе. — А ты, оказывается, вырос до заместителя директора по безопасности.

— Ну да. И думаю, смогу предложить тебе постоянную работу.

— Ты знаешь, я не слишком жалую чтарри.

Боб пожал плечами.

— Одни их не терпят, другие готовы им поклоняться. Обе позиции мне не кажутся оправданными. Разреши, я тебе кое-что покажу.

Боб щелкнул выключателем, и я услышал знакомые слова:

«Чтар ри чол фанг пьон лак чал…» — речь звучала, как запись сумасшедшего бормотания корейца, проигрываемая на одной десятой скорости.

— Начало ты слышал, как и мы все, — сказал Боб, — но эта запись длится тринадцать часов двадцать две минуты. Это первое, что мы услышали с чтарриевского корабля, когда он вышел на орбиту двенадцать лет назад. Тогда они тут же начали транслировать двоичным кодом сведения о днях смерти и продолжали делать это непрерывно последующие двенадцать лет. — Боб включил запись. — Тринадцать часов абракадабры. Вот итог всего, что нам известно о чтарри. С расшифровкой ничего не получилось.

— А вы не пробовали проиграть от конца к началу?

— Очень смешно!.. Так вот: пробовали. И еще кучу других перестановок. Наши лингвисты все последнее десятилетие бьются лбами об эту запись. Результат нулевой. А чтарри остаются на той же орбите, игнорируя все наши попытки вступить в контакт.

— Не слишком дружелюбно с их стороны, а?

— Не уверен, что такое понятие применимо к чтарри. — Боб вернулся к своему столу и опустился в кресло. — О чтарри мы не знаем ровным счетом ничего. Зачем они транслируют эту смертоносную информацию? Откуда им известно, в какой день умрет каждый из нас? И почему они сообщают день и месяц, но не год? Потому ли, что не знают года? Или же по неведомой причине скрывают его? Я знаю, что должен умереть двадцать второго июня, но какой мне от этого толк, если я не знаю года?

— Но ведь в свой день смерти ты принимаешь меры?

— Конечно. Как и все, кроме горстки тех, кто предпочитает не знать своей даты. — Боб забарабанил пальцами по столу. — Но перейдем к делу. Ты обещал взяться за эту работу на контрактной основе, так вот что нам нужно. За последние три месяца у нас в институте произошло три самоубийства.

— Реальных или предполагаемых?

— Два реальных, одно предполагаемое. — Он покосился на листок, который лежал перед ним на столе. — Леонард Косник, Филипп Чуань и Джейсон Краусс. Реальные — Чуань и Краусс. Оба погибли, играя в русскую рулетку. Третий случай оставляет место для сомнений. Косник ехал сюда утром в день своей смерти. У нас существует запрет для своих сотрудников появляться в этот день на работе. Он просто обезумел, если пошел на такой риск.

Я невольно кивнул.

— Но чего вы хотите от меня?

— Двое из троих оставили записки. Не совсем такие, какие пишут самоубийцы, и мне необходимо выяснить, что именно они имели в виду. Первая — записка Косника, жертвы автокатастрофы. В ней говорится только «Я есмь вы». Вторая — Чуаня, она исчерпывается датой, которую его жена нашла на клочке бумаги в ящике его письменного стола у него дома: «Двенадцатое ноября две тысячи сто двадцать второго года».

— Но до этого дня больше ста лет!

— Да, крайне странно. И я не могу понять, в чем смысл этих записок.

— И вы хотите, чтобы я его прояснил?

— Совершенно верно.

— Но зачем прибегать к посторонней помощи? У вас в институте должны быть сотни искателей данных.

— Немногим больше ста. Но дело в том, что все они работают в отделе «С», где работали и все трое самоубийц. Откровенно говоря, отдел «С» уклоняется от помощи моей службе. По-моему, они что-то скрывают. И мне нужен некто посторонний, кому я могу полностью доверять.

— Отдел «С»? А чем он занимается?

— Статистическим анализом. — Боб пошарил под крышкой своего стола, и на стене возник экран. Я прищурился, стараясь разглядеть матовое изображение, почти невидимое в снопе льющихся в окно солнечных лучей. Боб указал на смутное красное пятнышко, обращающееся вокруг голубой Земли. Стилизованные радиоволны соединяли космолет с радиолокаторами, разбросанными по земному шару. — Собственно говоря, информация, транслируемая чтарри, состоит из двух потоков, передаваемых одновременно, но на чуть разных частотах. Мы получаем сообщения на каждого человека вскоре после его рождения. Сообщение на более высокой частоте содержит время рождения и географические координаты места, по которому мы можем определить новорожденного. На более низкой частоте сообщается день его смерти. Оба потока кодируются при получении, и записи поступают сюда. Мы коррелируем их, не декодируя, и храним информацию для родителей вместе с ключом к коду. — Он погасил экран. — Однако подавляющему большинству людей неизвестно, что сведения о днях смерти мы декодируем отдельно от остальной информации и используем для статистического анализа.