Елизавета Манова - Дорога в Сообитание

Короткая жаркая радость: он хочет меня, я ему желанна!

Холодная жгучая ярость: вот как? Меня, Штурмана, берут, как беженку, как деревенскую девку?

Пронзительная печаль: а как же любовь? Так просто и грубо...

- Вот как? - говорю я, и голос мой сух - так сух, что мне самой царапает горло. - Значит, тебе пора, а я так вовремя подвернулась. Наверное, я должна быть польщена, ведь Илейна и моложе, и красивее.

Он смотрит с тревогой и молчит, а я не могу остановиться.

- И что: я могу отказаться или это и есть плата за наше спасение?

- Элура, - говорит он, - откройся! Я не понимаю, когда слова. Я не знаю, что тебе отвечать.

- Ну и не отвечай! - я ускоряю шаг, но он схватил меня за руку и удержал, легко и бережно, как паутинку.

- Элура, - сказал он, - я слышу: тебе плохо. Откройся, дай мне тебя понять. - Сдвинул брови им вслушивается в меня, и я никак не могу заслонить свои мысли. - Нет, - говорит он, - я всегда о тебе думал. Как только увидел. Я просто не мог говорить, пока не пришла пора.

- Сезон случки? - говорю я ядовито. - Гон? Или у вас есть другое слово?

- Нет! - теперь он нахмурился и отдалился. И говорит он медленно и раздельно, словно уже не верит, что я способна понять.

- Мы, люди, чужие для мира. Мы меняемся. У нас много плохих зачатий. Только дети, зачатые в пору Трехлунья, никогда не убивают своих матерей.

Выпустил руку и быстро ушел вперед, и мир мой стал сразу тесен и глух.

Удивительная оказалась роща, сказочная какая-то. Плоские кроны сплелись в непроницаемый полог, а под ними прохлада, зеленая тень и тонкая, мягкая, будто перина, трава. А посредине круглое озерко с прозрачной до дна ледяною водой. Низкие деревца наклонили над ним тяжелые ветки: розовые, зеленые, алые плоды вперемежку с глянцевыми цветами.

- Ой! - сказал Илейна. - Как красиво!

- Привал гваров, - ответил Ортан. - Они не любят зимы. Когда становится холодно, они уходят. Иногда только ночуют, а иногда живут несколько дней.

- А что они делают, когда не кочуют?

- Погоди, Элура, - ответил он. - Ты поймешь.

Напились сладкой воды, обманули голод плодами - они были вкусные, но все равно не еда - и улеглись отдыхать на нежнейшей травке.

Я медленно опускалась в горячую дрему, все плыло покачивалось, кружилось - и вдруг толчок, холодная острая ясность, я села рывком, открыла глаза и увидела ильфа. Золотисто-зеленая тоненькая фигурка, словно луч, упавший сквозь толщу листвы.

И вовсе он был не человек! Золотистая гладенькая шерстка и огромные ночные глаза. Ни морщинки на тонком лице, но я поняла вдруг, как он стар.

- Тише! - сказал он, - другие меня не видят. Существо без имени, сказал он беззвучно, - не надо меня бояться.

У меня есть имя! сердито подумала я.

Это звук без смысла, как и тот, каким ты зовешь Наори.

Наори?

- Его имя для _т_э_м_и_ Онои, для Отвечающих - Наори. У него много имен, - сказал старик. - У него уже все имена, потому что он - взрослый.

Я смотрю на него и не знаю, что спросить. Слишком много вопросов, они сбились в клубок и мешают друг другу.

- Нет! - сказал он. - Мне некогда отвечать. Я уже не Живущий. Я пришел из Второго Предела, и Общее не помогает мне.

- И ты не боишься?

- Разумный должен делать то, что считает правильным сделать. Общее было неправо - нельзя решать за разумных. Я пришел, чтобы услышать тебя и чтобы дать тебе имя - истинное имя, которое позволит тебе возвращаться. Помолчи, - сказал он, - мне нужно войти.

Он долго молчал, полузакрыв глаза, а потом открыл их и улыбнулся. Но улыбка не тронула тонких губ, она просто повисла вокруг него легким облачком доброты и веселья.

- Бедные дети! - сказал он. - Общее вас боится, потому что не может понять, а вы - только дети. Неужели в том мире, откуда вы пришли, с вами не было взрослых?

Мы не дети! подумала я сердито. А если и дети, то лишь потому, что вы лишили нас мудрости наших предков!

- Но они не были мудрыми, - мягко ответил ильф, и в беззвучном голосе мне почудились печаль и участие. - Они убивали деревья и губили живущих. Они портили горы и делали землю мертвой. Они боялись и убивали.

- И вы загнали нас в горы? Заперли в клетку?

- Мы дали вам богатый обширный край, где было все, что надо для жизни. Мы дали вам время, - сказал старик. - Мы просто хотели узнать, что вы такое и чем вы станете, если вам не мешать.

А мы истребили друг друга...

- Потому, что мы оставили вас без присмотра. Детей нельзя оставлять без присмотра - они еще не разумны и могут себе навредить. Смотри в меня, - сказал он, меня охватило тепло, спокойные, ласковые, золотисто-зеленые волны качнули меня и поставили на песок, и стало так радостно, так легко... - Я дал тебе имя, - сказал мне беззвучный голос, - когда ты станешь взрослой, ты узнаешь его в себе, - и все уже плыло, покачиваясь и кружась, в прохладную зелень, в горячую дрему...