Вадим Громов - Пешки Сдвига

- Он... он поднимается!

Мертвяк действительно вставал на ноги. Неуклюже, раскачиваясь из стороны в сторону, раз за разом - теряя зыбкое равновесие: но вставал! Сказать, что это было невероятно , значило не сказать ничего. Алмаз с ошарашенной физиономией приник к оптике, пытаясь понять, почему происходит то, чего происходить просто-напросто не должно.

- Ох-ре-неть! - С утроенным чувством выдал Шатун, снова шандарахнув кулачищем по ладони. - Стеклорез, никак не думал, что доживу до такого эпохального события... Как же ты так, а?

- Что... не... ептыть... - Алмаз опустил "Калаш", и обвёл сотоварищей взглядом, в котором бурлила целая гамма эмоций. - А ведь я не промазал. Слышь, Шатун? Не промазал. Глянь сам, если не веришь...

Он перебросил "Калаш" верзиле, и тот сосредоточенно прилип к оптике, тщательно разглядывая предмет обсуждения. Через несколько секунд гамма эмоций на его лице догнала и перегнала ту, что терзала душу Алмаза, и невысказанный вопрос поняли все остальные. "Какого х...?"

"Калаш", вернувшийся к законному владельцу, коротко выхаркнул ещё один свинцовый сюрприз, и даже на большом расстоянии было заметно, как голова "стиляги" снова дёрнулась от попадания. Но он продолжал идти, раскачиваясь в пространстве короткими, рваными движениями.

Воздух пронзили два новых выстрела, полусгнившая одежонка на груди "пешехода" дёрнулась два раза, но эффекта не было никакого. Хотя, если смотреть с точки зрения мертвяка, эффект как раз был. Четвёрка дозорных таращилась на приближающийся экземпляр фауны, как на ангела, вдруг явившегося перед ними с длинным списком накопленных прегрешений, не подлежащих замаливанию. Причём половина списка, была чьими-то посторонними грехами: самым беспардонным образом, навешанными небесной канцелярией на четвёрку.

- Моя очередь! - Коротко, и неспоримо рявкнул Шатун. Выскочил на дорогу, по привычке разминая плечи. "Хамелеон" на его груди начал выдавать скупой радужный перелив, и Шатун прихлопнул его ладонью, заставляя погаснуть.

- Куда!? - Ахнула Лихо, бросаясь следом, но громила уже рванул навстречу "стиляге". И догнать его могла только пуля. Которая полная, и законченная дурища. От других, Шатун влёгкую мог и увернуться. С шуточками, и подначками.

- Первый, я шестой, - Алмаз лающим голосом бросал в рацию короткие фразы, напряжённо следя за убегающими друзьями. - У нас хаос, у нас хаос. Как поняли?

- Понял, шестой! У вас, хаос! - Рявкнула рация. - Группа пошла! Поточнее можно?!

- Пешеход какой-то неправильный попался! - Выкрикнул Алмаз, наблюдая, как Шатун приближается к мертвяку. - Первый, отбой! Отбой!

Рация каркнула ещё что, теперь насквозь непечатное, но Алмаз уже не слышал, привычно ловя на мушку цель, продолжающую идти вперёд, вопреки всем законам, к которым жители Материка уже успели привыкнуть за последние три с лишним десятка лет. Прошедшие с момента Сдвига, до сегодняшнего дня.

- Привет, вонючка... - В руках Шатуна, почти поравнявшегося с "пешеходом", материализовались два мясницких тесака, неуловимым для глаза движением, выхваченных из поясных ножен. Жмур, ведомый каким-то непонятным чутьём, махнул частично разложившейся конечностью в сторону набегавшего верзилы.

Тесаки выписали в воздухе пару коротких, замысловатых, очаровательных в своей смертоносности кривых, и отрубленная по локоть рука, вместе с представляющей не самое гуманистическое зрелище головой, точнее - тем, что от неё осталось, шмякнулись в дорожную пыль. Тело, лишённое нескольких своих частей, продолжало жить, функционировать, пытаясь достать Шатуна.

Громила изящным, практически неразличимым для глаза пируэтом, оказался за спиной "пешехода". Тесаки скупо располосовали пространство на уровне ног мертвяка, и тот грохнулся на землю. Отрубленные по колено конечности, в грязнущих, полуразвалившихся армейских ботинках, постояли ещё пару секунд, и попадали в разные стороны, продолжая дёргаться. Всё остальное тоже не торопилось окончательно затихнуть: дрыгалось, тело с одной рукой пыталось ползти, оставляя на земле дорожку едко пахнущей жижи, вытекающей из ран. Шатун подумал ещё чуточку, и внёс последние поправки, отделив от тела последнюю руку.

Опоздавшая к раздаче Лихо, застыла метрах в трёх от копошащихся в пыли частей тела, и высказала всё, что она думает о Шатуне, бросившемся корчить из себя героя-первооткрывателя. Точнее - первоотрубателя. Речь была короткой, но крайне эмоциональной. Слово "идиот", прозвучавшее в ней, было самым благопристойным и ласкательным. Броситься, как сопливый мальчишка, к новой, неизученной опасности, размахивая тесаками... Идиот!!!