Пол Керни - Путь к Вавилону

– Вы правы, — промолвил Мертах. Флейта и Барабан тихонько зарычали. Но Мертах бросил на них лишь взгляд, и они приумолкли.

– Было бы все-таки лучше, миледи, если бы вы не разъезжали по Долу в сопровождении такой слабой охраны. По всей долине стаями рыщет свирепое зверье, и даже вооруженный отряд может столкнуться с немалыми трудностями.

– Стражам моего мужа по плечу любая задача, которую перед ними поставят, — отозвалась она. Высокомерная улыбка застыла на ее лице, словно сахарная глазурь на несвежем торте.

При этом в отряде Раларта раздались смешки. Люди Брагада, препоясанные алыми кушаками, схватились за рукояти своих мечей.

Джиннет не обратила на это внимания.

– Теперь, если вы ничего не имеете против, мы продолжим наш путь. День уже на исходе, и если верить вашим словам, мне, пожалуй, лучше вернуться под защиту стен вашего Рорима до того, как стемнеет… — Она подобрала поводья, но слова Мертаха остановили ее:

– А что же Совет? Он уже завершен?

– Нет, — проговорила она раздраженно. — Он пока не закончил работу и будет длиться, по крайней мере, еще один день. Ваш Варбутт и его сын оказались весьма несговорчивыми, хотя все бароны Раларта отнюдь не согласны с их мнением.

Мертах приподнял бровь.

– Неужели? Странная подобралась компания на этот раз… кого только не приходится тащить к себе в постель!

Она аж побелела, и Ривен увидел, как напряглась рука ее, сжимавшая хлыст. Она рывком поворотила коня и ускакала прочь. Охрана едва поспевала за ней. Стражи Раларта скалились, глядя ей вслед, но лицо Мертаха оставалось мрачным.

– Совет продолжается слишком долго. Все это дурной знак. — Он пришпорил коня, и тот пустился усталым галопом, взяв направление на Рорим.

Они въехали в Круг через Южные ворота, лейтенант стражей Данан лично встретил отряд и проводил раненых всадников на усталых конях вверх по течению ручья Рорима к Внутреннему городу и Дворцу с его голубыми флагами, развевающимися на ветру. На общинных полях между стенами Рорима вовсю шли работы. Гостиницы, мимо которых они проезжали, были переполнены. Поклонами и возгласами люди приветствовали стражей и мирканов. Кто-то, узнав Ратагана, бросил ему фляжку пива. Тот жестом поблагодарил знакомого, залпом осушил ее и швырнул назад. Всю дорогу от Ивригара он проехал в дурном настроении, не проронив ни слова, теперь же гигант воспрял духом.

Они пересекли рынок с его яркими навесами и ломящимися прилавками, с его тесными загонами, где блеяли овцы. Однако многие из загонов были пусты. Во взглядах пастухов, праздно сидящих на деревянной ограде, читалось отчаяние. Громадные кони с трудом протискивались сквозь толпу, задевая прохожих. Мертах учтиво извинялся. Раненые, испачканные в крови усталые стражи и их предводители привлекали к себе внимание. Дородные матроны глядели на них с сочувствием, мальчишки — с восхищением и завистью.

Они миновали плац, где шли тренировочные бои. Лязг оружия и боевые клики разносились ветром. Всадники въехали в Рорим по подъемному мосту — подковы коней прогрохотали по каменным плитам внутреннего двора, где Ривен сражался с Исполинами, — и остановились перед входом во Дворец. Конюхи тут же приняли коней. Стражи, на которых не было лат, помогали своим товарищам спуститься с седла. Байклин тоже вышел во двор. Он выглядел очень усталым, словно это он — а не они — сражался с гриффешами и провел три дня в седле. С ним вышла и Мадра. Тревогу у нее на лице можно было различить на расстоянии в сотню футов. В один миг ее взгляд обежал всю компанию, потом она повернулась и ушла в дом. Ратаган поймал взгляд Ривена, и тот понял, что рыжебородый гигант знает все. Ратаган легонько похлопал его по плечу, лукавая усмешка играла в его бороде.

– Ах, эти женщины…

Они рассмеялись и, разом спешившись, окунулись в толпу, наводнившую двор.

Позднее, когда ночь тихо опустилась на Рорим, они собрались в комнате Ривена, не забыв прихватить пару-тройку кувшинов эля. Гвилламон, Байклин, Ратаган и Мертах. Айса занял свой пост у двери. Флейта и Барабан растянулись на полу. Вот только Мадры не видно, с горечью заметил Ривен. Пиво им принесла служанка, которую он не знал.

Хорош, Ривен. Напакостил.

Они расселись и смаковали в молчании прохладный пьянящий напиток. За окном сгустилась ночная тьма. Оба, — и Байклин, и Гвилламон, — пребывали в задумчивости, озабоченно хмурясь. Даже шуточки Ратагана не возымели действия.

Наконец, Гвилламон нарушил молчание.