Артур Кларк - Рама Явленный

Они стащили в Белую комнату всю мебель, которую сумели отыскать, и завалили черный экран. Несколько часов Ричард и Николь просто ждали, готовые в любой момент увидеть, как экран ползет вверх и в их подземелье врываются октопауки. Но ничего не случилось. Наконец они оставили Жанну и Алиенору в Белой комнате сторожить и провели всю ночь в детской с Тамми и Тимми.

– Почему октопауки не последовали за нами? – удивился Ричард на следующее утро. – Не сомневаюсь, они знают, что экран поднимается автоматически. И если бы они дошли до конца коридора...

– Возможно, они не захотели пугать нас, – перебила его Николь. Чело Ричарда нахмурилось, и он вопросительно поглядел на Николь. – У нас нет бесспорных доказательств враждебности к нам октопауков, – продолжала Николь, – за исключением твоей реакции на их действия, когда ты был у них в плену во время своей давнишней одиссеи... учти они не причинили вреда ни Кэти, ни мне, а вполне могли это сделать. К тому же, они все-таки возвратили нам тебя.

– Но тогда я находился в глубокой коме, – ответил Ричард, – и уже не представлял никакого интереса, как подопытный объект... Кстати, а как насчет судьбы Такагиси? И нападения на принца Хэла и Фальстафа?

– Каждый из этих случаев, может, и не связан с враждебностью октопауков. Но вот что смущает меня. Предположим, Такагиси умер от сердечного приступа. Предположим также, что октопауки сохранили его тело, сделав из него чучело для какой-нибудь выставки, скажем для обучения своих отпрысков... Мы и сами могли бы поступить подобным образом...

Николь помедлила, прежде чем продолжить.

– Что касается нападения, как ты назвал его, на принца Хэла и Фальстафа, возможно, причиной его было непонимание... Что, если твои крохотные роботы забрели в очень важное место, в гнездо или храм октопауков... вполне естественно, они стали защищать свою ценность.

– Я озадачен, – проговорил Ричард, помедлив. – Вот ты сейчас защищаешь передо мной октопауков... но вчера удирала от них куда быстрее меня.

– Да, – задумчиво ответила Николь. – Признаюсь, я была в ужасе. И мои животные инстинкты повелевали бежать, но сегодня я разочарована собой. Мы, люди, считаем, что разум способен одолеть инстинкты... тем более при нашем с тобой опыте. После всего, что мы видели на Раме и в Узле, следовало бы приобрести иммунитет к ксенофобии.

Ричард улыбнулся и кивнул.

– Итак, ты предполагаешь, что, возможно, октопауки просто пытаются вступить с нами в некую разновидность мирных контактов?

– Не исключено, – ответила Николь. – Я не знаю, чего они хотят. Но могу вполне определенно заявить, что никогда на моих глазах они не совершали никаких явно враждебных действий.

Ричард несколько секунд рассеянно разглядывал стены, потом потер лоб.

– Хотелось бы мне припомнить подробности моего пребывания у них. Всякий раз, когда я пытаюсь сконцентрироваться на том периоде своей жизни, у меня немедленно начинается жуткий приступ головной боли... воспоминания об октопауках не сопровождались неприятными ощущениями лишь тогда, когда я находился внутри сети.

– Твоя одиссея завершилась давным-давно. Быть может, октопауки также способны учиться и с тех пор изменили свое отношение к нам.

Ричард встал.

– Хорошо, – проговорил он. – Ты убедила меня. И в следующий раз, увидев октопаука, мы не побежим, – он расхохотался. – Во всяком случае, не сразу.

Прошел еще месяц. Ричард и Николь более не ходили за черный экран и не встречались с октопауками. Дни свои они проводили ухаживая за птенцами, которые учились летать, и наслаждаясь обществом друг друга. Они разговаривали о детях и вспоминали прошлое.

– Выходит, мы с тобой теперь стары, – сказала Николь однажды утром, когда они с Ричардом гуляли по одной из трех центральных площадей Нью-Йорка.

– С чего ты это решила? – ответил Ричард с ухмылкой. – Только потому, что мы проводим время в разговорах, вспоминая былые события, или потому, что ежедневное пребывание в отхожем месте требует теперь больше времени и энергии, чем секс? Но это еще не значит, что мы старики.

Николь усмехнулась.

– Неужели дошло и до этого? – проговорила она.

– Не совсем, – ответил Ричард, поддразнивая ее. – Я по-прежнему люблю тебя, как мальчишка... но время от времени любовь отодвигается в сторону: тут болит, там болит... раньше со мной этого не бывало. Кстати, ты просила меня напомнить, чтобы я помог тебе обследовать сердце?

– Да, – Николь кивнула. – Но вообще-то ты ничего особенного не можешь сделать. Я прихватила с собой лишь стетоскоп и сфигмометр и несколько раз уже обследовала себя... но не смогла обнаружить ничего необычного, кроме случайных перебоев в сердце и одышки. – Она улыбнулась. – Возможно, причиной всему волнения... и, конечно, возраст.