Айзек Азимов - Второй Фонд

— Моя дочь?

— Да. Я предлагал, чтобы она осталась дома сегодня вечером, если вы помните.

— Для энцефалографического анализа? Ради Галактики, зачем?

— Я не могу продолжать без этого.

Дарелл пожал плечами и поднялся по лестнице. Аркадия, слышавшая все в подробностях, убрала приемник до того, как он вошел, потом с кротким послушанием последовала за ним вниз. Впервые в жизни, исключая тот раз, когда брали основной образец ее разума в детстве, для опознавательных и регистрационных целей, она оказалась под электродами.

— Можно, я посмотрю? — спросила она, протягивая руку, когда все кончилось.

Доктор Дарелл сказал:

— Ты не поймешь, Аркадия. Не пора ли тебе в постель?

— Да, папа, — ответила она скромно. — Спокойной ночи всем.

Она взбежала по лестнице и бухнулась в кровать, сведя до минимума основные приготовления. Пристроив рядом с подушкой приемник Линтуса, она чувствовала себя героем из фильма. И поминутно прижимала его к груди — как здорово шпионить!

Первое, что она услышала, были слова Антора.

— Господа, анализы всех удовлетворительны, ребенка тоже.

Ребенок, подумала она с отвращением, и в темноте рассердилась на Антора.

Теперь Антор открыл свой портфель и взял из него несколько десятков записей мыслительных волн. Это не были оригиналы. И портфель не был снабжен обычным замком. Если ключ держала бы рука другого, а не его собственная, то содержимое портфеля бесшумно и медленно окислилось бы до неразборчивого пепла. То же самое происходило и с записями — через полчаса после того как их вынимали из портфеля.

Но за время их короткого существования Антор успел быстро рассказать:

— Здесь записи нескольких второстепенных государственных служащих Анакреона. Это — психолог Локрисского Университета; это — промышленник на Сайвенне. Остальные — вы видите сами.

Они сдвинулись ближе. Для всех, кроме Дарелла, они были дрожью на пергаменте. Для Дарелла они кричали на миллионах языков.

Антор слегка подчеркнул свои слова:

— Я обращаю ваше внимание, доктор Дарелл, на плоскую область среди побочных волн Тауйана в лобной доле — что является общим для всех этих записей. Воспользуетесь моей аналитической, сэр, чтобы проверить это утверждение?

Аналитическая линейка имела такое же отдаленное, как небоскреб к лачуге, отношение к этой детсадовской игрушке, логарифмической линейке. Умелой рукой доктор провел нужную операцию. Потом от руки сделал несколько набросков результатов и, как и утверждал Антор, увидел невыразительные плоскости в областях лобной доли, где нужно было ожидать сильных колебаний.

— Как вы это объясните, доктор Дарелл? — спросил Антор.

— Я не уверен. Экспромтом я не смогу объяснить, как это возможно. Даже в случаях амнезии бывают подавления, но не удаление. Коренная мозговая хирургия, наверное?

— О, что-то было удалено, — воскликнул Антор, нетерпеливо, — да! Не в физическом смысле, однако. Вы знаете, Мул мог делать именно это. Он мог подавить полностью все способности к определенным эмоциям или позиции разума, и не оставить ничего, кроме только такой вот плоскости. Разве что…

— Разве что Второй Фонд мог сделать то же самое. Не так ли? — спросил Тербор с вялой улыбкой.

Не было никакой нужды отвечать на этот совершенно риторический вопрос.

— Что навело вас на подозрения, господин Антор? — спросил Манн.

— Это не я. Это доктор Клейз. Он собрал больше образцов мыслительных волн, чем Планетарная Полиция, но по другим линиям. Он специализировался на интеллигенции, государственных служащих и лидерах бизнеса. Видите, совершенно очевидно, что если Второй Фонд направляет исторический курс Галактики, нас, то они должны делать это незаметно и в возможно минимальной степени. Если они действуют через умы, как должны, то это умы людей с влиянием: культурным, промышленным или политическим. Доктор Клейз сам был обеспокоен этим.

— Да, — возразил Манн, — но есть ли подтверждения? Как действуют эти люди, я имею в виду тех, с плоскостями? Может, все это совершенно нормальный феномен?

Он как-то отчаянно смотрел на остальных по-детски голубыми глазами, но ответной поддержки не встретил.

— Я оставляю это доктору Дареллу, — сказал Антор. — Спросите у него, сколько раз он видел этот феномен в своих исследованиях или в своих отчетных случаях, описанных в литературе за последнее поколение. И еще спросите его, действительно ли эти факты были обнаружены почти в одном из каждой тысячи случаев среди категорий людей, исследованных доктором Клейзом.