Дмитрий Коростелев - Пока бог спит

проекционными дефибрилляторами пользуются даже маленькие кхаты, недавно вылупившиеся…. последняя яйцекладка в прошедшем квантуме…… Орбитальный корабль висит над планетой уже целый артс, принимая новые корабли с брошенной Раваги….. многим не удастся спастись… Те же, кто выживет, сильно изменятся….. страх перед Неизбежным сходит на убыль……. Я тоже хотел остаться, но слишком важна моя функция…… Я РАЗВЕДЧИК, и обязан найти новое место обитания для наших будущих поколений….. Криокамеры заполнены до отказа…….

— Аагх!! — Виктор сорвал холодный как лед обруч и что есть силы швырнул об пол. Тот, звякнув, закатился под шкаф. Голова гудела словно перегревшийся компьютер и готова была лопнуть от напора навеянных видений. Зато события прояснились. Снова взяв комп-нот он записал:

Прибор, приоритетное название "Обруч" представляет собой аналогию виртуального магнитофона, на котором записаны некоторые подробности из жизни неизвестной цивилизации. Согласно усвоенным данным, планета чужаков пострадала в результате природной катастрофы, и корабль с неким числом особей на борту ищет пригодную для жизни планету. Дальше вытерпеть не смог, проведу следующий сеанс завтра.

Когда Виктор взглянул на часы, стрелки показывали половину девятого вечера. Он неспеша оделся, накинул изумрудно-зеленое кашемировое пальто, и направился к выходу. В кармане тихонько пощелкивал счетчик Гейгера, на запястьи загадочно блестел браслет с темно-синей кнопкой в центре.

В голове словно взорвалась атомная бомба. Шурка развалился на грязной сырой скамейке, глаза прикрыты, воздух выходит с хрипом. Изо рта тонкой струйкой на свитер капает кровь. Вот похоже и все, — прокатилась шальная мысль. Легкая эйфорийная слабость распространялась по телу, хотелось лежать, и ни о чем не думая, отойти в мир иной. Рука по прежнему крепко сжимает удивительной красоты браслет, трофей, возможно куда более ценный чем жалкая жизнь бездомного подростка. Дрожащей рукой поднес занимательную вещицу к слезящимся глазам. На лицевой стороне рукояти, располагалась широкая синяя кнопка, орнаментированная под драгоценный камень.

— Охх, — руки бессильно опустились. Сейчас надо просто заставить себя подняться, подняться и пойти…

Режущая боль в груди постепенно отступала, сменялась привычной опустошенностью. Значит мне еще рано умирать, — решил Шурка. Шатаясь словно пьяный, побрел он в сторону близлежащих универмагов. Второй день во рту не было крошки хлеба. Голод ясно давал о себе знать, желудок уже начинал грызть сам себя — в животе урчало и булькало. Что же сделать с этой безделушкой — Шурка еще раз посмотрел на браслет, — выбрасывать жалко, продавать — не имеет смысла. Обернув ремешок вокруг левой кисти, защелкнул замочек. Теперь браслет болтался на запястье, практически не доставляя неудобств. Вот, показалась яркая вывеска кафе. Остальное произошло слишком быстро. Чьи-то руки схватили сзади, и потащили извивающегося пацана в проем между домами. Шурка пытался отбиваться, но тут вдруг почувствовал, что собственно никто его уже не держит. Падение на асфальт было болезненным, Шурка подскочил, как ужаленный — отбил копчик. Обозленный развернулся, цепкие глаза оглядели троих. Пацаны, чуть постарше его, грязные немытые. Вот так еще недавно выглядела и Шуркина троица. Похоже, придется на собственной шкуре ощутить, каково быть одному против троих. В расшатанном воображении всплыла картина избитого до полусмерти мужика в желтом пиджаке.

— Ну что, щенок, снимай одежу — показал гнилые желтые зубы один из троицы.

Пустой никчемный взгляд, брит наголо, нахальная злая рожа, огромные припухлости под глазами — либо колется, либо нюхает клей. Рука непроизвольно сунулась за пояс — а, черт, пистолет провалился за подкладку брюк. Тут же смачный удар в челюсть сбил с ног, Шурка крутанулся в воздухе, и раскорячился на грязном мокром асфальте. Непроизвольно, камень на браслете, сполз с запястья, кнопка зафиксировала нажатие. Когда парень поднялся, злосчастная троица, застыла в нелепой позе. Будто какой-то средней руки скульптор изваял подобное уродство, да так и оставил пылиться посреди улицы. Один, ударивший, так и застыл в воздухе с вытянутым кулаком, остальные двигались, будто плавали в вязкой трясине. Шурка, не разбираясь, что к чему, подошел, и со всей силы врезал крайнему, тот, словно кувыркаясь в невесомости медленно поплыл к стене дома, стукнулся об нее точно футбольный мяч, и осел на землю. Контуры черепа стали расплываться, на нем появились трещины, и вот перед Шуркой лежал раздавленный катком труп. Оставшаяся парочка неуклюже, невероятно медленно разворачивалась.