Осенние визиты

- Это здорово.

Мужчина вышел, плотно прикрыв за собой дверь, посмотрел на серый рассвет,

вползающий в коридор через мутные окна. Шумно, не таясь, подошел к двери

ординаторской, толкнул ее.

Женщина в белом халате, стоявшая у окна, молча и без удивления посмотрела на

него.

- Я пришел, - сказал тот, кто не боялся считать себя не-человеком.

6.

Мария смотрела на того, кто был рожден злобой и тьмой, не отводя глаз, не

произнося ни слова.

В глазах мужчины не было ничего человеческого. Только холод профессионального

убийцы. О, она знала, что этот умел убивать. Он достаточно повоевал -

прикрываясь приказами и красивыми словами для того, чтобы безнаказанно

отбирать чужие жизни. И пусть большая часть его войн была там, на Востоке, ни

одна их них не была войной за веру. Он не умел нести свет.

- Я пришел, - сказал тот, кто принял облик военного.

- Я знала, что ты придешь.

Мария заставила себя ответить. Даже этого ей необходимо любить. Но любить - не

значит прощать.

- Ты сама понимаешь, что должно произойти, - сказал мужчина.

- Знаю. Ты должен покаяться - или умереть непрощенным.

Мужчина улыбнулся - словно он имел право улыбаться.

- Глупая девчонка... ты считаешь, что несешь свет...

- Я несу свет. Но могу и лишать его тех, кто недостоин.

- Что ты сделаешь с миром, если войдешь в него, если победишь? - мужчина

медленно продвигался к центру комнаты. Мария застыла у окна.

дай мне силу...

- Я дам миру любовь.

- Мир уже не спасти любовью, девочка. Слишком часто любовь предавали, слишком

часто ей оправдывали зло.

- Кто ты такой, чтобы судить о добре и зле?

- Я? Я слуга.

- Ты слуга тьмы.

- Нет, человечества. Тех, у кого есть силы любить, но нет сил ненавидеть. Я

просто страж покоя. И не моя вина, что покой хранит лишь сила.

- Да, не только твоя вина в этом. Но и слуга отвечает за то, что творит по

приказу.

- "Слуги... повинуйтесь господам своим. Ибо то угодно Богу,,," - мужчина вновь

улыбнулся.

- Лишь в тебе выбор - свет или тьма.

- "Свет который в тебе - не есть ли тьма"?

- Я знаю, что ты умеешь искушать, - сказала Мария. - Ибо слово - оружие. И

ложное слово - оружие тьмы. Твой дар - искажать слова.

- Мой дар - служить.

Мужчина обвел комнату взглядом. Взял со стола нож.

- Не хотел бы этого делать, - негромко сказал он. - Мы еще можем объединиться.

Есть другие... и в них подлинная тьма. Давай предотвратим худшее, а после

будем решать.

- Я лишаю тебя Света, - сказала Мария. На мгновение мужчина замер, неуверенно

поднимая руку к глазам. Потом засмеялся и покачал головой. Сделал еще один шаг

к Марии.

- Я не верю в тебя - и ты не сможешь меня ослепить. Выбирай, девочка.

- Даже твой земной брат отступил от тебя. Как можешь ты верить в свою правоту?

- А где твоя сестра, девочка?

Мария смотрела лишь на него. Неотрывно... чтобы даже в глазах не отразилась

Анна, тихо входящая в открытую дверь.

- Моя сестра уже спасена и прощено ей все, что было... и что будет. Моя сестра

- есть любовь.

- Ты говоришь о любви, не умея любить.

Мария даже улыбнулась этим словам - всей лжи, которая была в них.

- Нельзя любить человечество, не любя человека, - сказал тот, кто был ложью и

тьмой. - И слепая любовь хуже ненависти. Всепрощение - дорога, которой

приходит зло.

- Я прощаю даже тебя, - сказала Мария в тот миг, когда Анна, оказавшаяся за

спиной двойника Шедченко, достала из кармана пальто нож и вонзила его в спину

посланника зла.

Мир закружился. Потолок косо скользнул к полу, пол вздыбился, ударяя в лицо.

Тот, кто считал себя лишь копией человека, упал на скользкий линолеум. Свитер

намок почти мгновенно, кровь толчами била из раны. Девушка с ножом в руках

стояла над ним - глядя испуганно, но без страха.

- Ты не совершила зла, - сказала та, что пришла в мир со светом. - Ты

остановила зло.

- Он... не будет спасен? - прошептала Анна.

- Не знаю... все в нем теперь, - та, что пришла в мир со светом, склонилась

над двойником Шедченко. Он молча смотрел в ее лицо - в глаза, в которых было

столько света и тепла... словно в жерле доменной печи. - Я могу спасти тебя, -

сказала она.

Он не ответил. Странно, почему-то думалось совсем не о том. Ни о мире, где

Сила уже никогда не сможет стать защитой, ни об этой девушке, чья доброта

будет страшнее любой злобы. Ни о том, как бездарно он прожил свой единственный

день.

Двойник Шедченко думал о сестре, которую уже не сможет увидеть, и о семье,