Осенние визиты

контролировать всех четверых. Остановился, и сказал, удовлетворенно и

успокоенно:

- Ну что, Визирь? Будем прощаться?

13.

Вечер сгущался, словно над городом щедро плеснули темнотой, и та сочилась

вниз, на ощетинившиеся светящимися окнами дома, на торопливо разбегающихся

людей, на заброшенную стройку с тремя оставшимися Посланниками.

- Не ошибись, Илья, - Хайретдинов казался спокойным. - Ты можешь застрелить

меня, но выживешь ли сам?

- О чем ты, Визирь?

- Через десять минут здесь будут сотни людей. Территория уже оцеплена.

- Ты лжешь.

- Нет, Илья. Я не переоценивал своих возможностей. Одно дело - прикончить

мальчишек и писателя, другое - справиться с тобой и Марией.

- Писатель с ней справился.

Заров почувствовал, почти физически, что оба Посланника смотрят на него. Спина

взмокла.

- Неужели? - в голосе Визиря появилось любопытство. - Вот уж не ожидал!

- Визирь, пора.

- Подожди! Ты не сможешь уйти без меня!

- Может быть, но выхода нет. Альянсы с тобой невозможны. Ты - Власть. Железные

законы и колючая проволока. Приказы и подчинение. Праздничные демонстрации и

живые панно на стадионах. Все как один. А я... - Карамазов тихонько засмеялся,

- я - свобода. Хаос. Право каждого на все.

Ярослав пошевелился, чуть-чуть, стягивая куртку к груди, обнажая пистолет,

заложенный за ремень. Посмотрел на мальчишек.

Они увидели.

Кто же из них - кто?

- Илья, есть один путь к согласию...

- Ты просто тянешь время.

Мальчишки протянули руки, синхронно, но один чуть замешкался, заколебался,

касаясь оружия, и тогда пистолет взял второй. Вытянул, прижал на мгновение к

животу, пальцы скользнули по металлу, отыскивая предохранитель. Потом медленно

повернулся.

И застыл.

Карамазов хохотал.

- Шевеления в строю! Визирь, у ребенка больше отваги, чем у тебя! А, Визирь?

Тебе не стыдно?

- Ты не сможешь уйти!

Заров подтянул ноги, выпрямился, повернулся. Плевать. Хватит стоять, распятым

на бетоне.

Хайретдинов, бледный и взмокший, все же казался торжествующим.

- Ты сдохнешь, Посланник Тьмы! Сдохнешь, нафаршированный свинцом! Давай,

убивай меня и детей - и попробуй вырваться из кольца!

- Мария указала мне один путь... хороший путь, - Илья оставался спокойным. -

Когда не можешь победить сам - продолжи себя. Продолжи себя в другом.

Он выстрелил - дважды, как бы и не целясь, но Визирь качнулся, недоуменно

опустил голову, вглядываясь в пробитое на груди пальто. Медленно поднял руку с

зажатым в ней пистолетиком, словно пытаясь заткнуть металлом раны.

- Вот как все просто, Визард. Стоит появиться человеку - который не верит во

Власть - и она кончается.

Хайретдинов осел на колени, потом завалился на бок. Так, в дешевых фильмах,

умирают старые актеры, боящиеся резких падений.

Рашид Хайретдинов, "Визирь", Посланник Власти, третий из оставшихся, ушел из

жизни.

- И нас осталось двое, - Карамазов отвернулся от Визарда. - Кирилл, ты и

впрямь собрался стрелять?

Мальчишка с пистолетом отступил на шаг.

- Я не буду тебе говорить, что это сложно, - Илья все так же стоял, небрежно

опустив оружие. - Это не так. Стоит лишь коснуться курка - и пуля уравняет

нас. А у тебя достаточно оснований меня ненавидеть.

Он медленно пошел к Кириллу.

- Но, все таки, я полагаю - ты не выстрелишь. Кроме простоты и ненависти нужна

еще и свобода.

Илья остановился в полуметре от Кирилла. Вытяни тот руку - он уперся бы

пистолетом в убийцу.

- Я убил твою мать, мальчик. Я сломал твою жизнь - навсегда. Лев Толстой не

осудил бы тебя за выстрел. Но...

Карамазов протянул руку, перехватил запястье мальчишки, вывернул, заставляя

уронить пистолет.

- Но кроме простоты и ненависти нужна еще и свобода...

Ярослав рванулся. Ему казалось, что это было очень быстро и неожиданно. Он

готовился к этому движению уже с минуту.

Карамазов встретил его одним-единственным коротким ударом, и Заров согнулся,

вцепившись в живот. Боль оказалась чудовищной, раздирающей все тело, боль от

небрежного движения профессионала, которым он не был.

Илья схватил его за волосы, подтягивая к себе. Прошипел:

- Остынь, писака!

Коленом - в пах. Даже не больно - нет больше места для боли. Заров упал,

скорчился, увидел, как поднимается пистолет, освещается на миг зрачок дула, и

пуля, ударившая в бедро, заставила его вытянуться, скользнуть по липкой,

грязной, снежной каше.