Джордж Мартин - Тупиковый вариант

с тобой. Мне стыдно, виноват. Mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa note 2. И довольно об этом. Все в прошлом.

– В прошлом? – Банниш неприятно улыбнулся. – Но что для тебя значит «в прошлом»? Раньше, когда я служил мишенью твоих шуточек, ты неделями в красках расписывал их направо и налево. Тогда это «в прошлом» не означало финала комедии, не правда ли? Или возьмем мою партию с Весселером. Разве мы забыли о ней, когда она отошла в прошлое? Нет. Вы не позволили мне забыть. Проходила она, если помнишь, в декабре, а вспоминали вы о ней аж до мая, когда я окончил колледж. При каждом удобном случае. О, для меня эта партия так и не стала прошлым. Дельмарио всякий раз, когда мы встречались, почитал своим долгом демонстрировать мне победные продолжения, наш любимый капитан до самого конца не включал меня в основной состав на матчи первенства лиги, а ты, Экс, – ты неизменно приветствовал меня словами: «Ну как, Банни, удалось продуть еще какую-нибудь решающую игру?» Вы напечатали партию в клубной газетенке и даже отправили почтой в «Шахматную жизнь». Несомненно, все это для вас – седая старина. Только у меня, к несчастью, слишком хорошая память; я забываю не так легко. Я помню все. Помню позу Весселера, как он, сложив руки на брюхе, гипнотизировал меня своими поросячьими глазками; помню его манеру осторожно так, большим и указательным пальчиками брать фигуру, делая ход. Помню, как, выйдя в холл размяться и попить шипучки, увидел возле демонстрационной доски Нортона, который обсуждал позицию с Маворой из первой сборной. Знаете, что я тогда услышал? Пит вопил, размахивая руками: «Он продует, как пить дать продует, черт бы его побрал!» Верно, Питер? А Лес, заметив меня за твоей спиной, бросил: «Только проиграй, Банни, и можешь катиться на все четыре стороны!» Тоже был фрукт. Всеобщий любимчик. Я запомнил всех, кто подходил к доске поглазеть на нас с Великим Роби. Нортон с Хэлом Уинслоу, два знаменитых капитана, жарко спорили в уголке. Уинслоу, лохматый и небритый, марал бумагу в своем планшете, пытаясь просчитать исход чемпионата, если мы победим или сведем матч вничью. Я помню, что я испытал, положив на доску своего короля, помню, как Дельмарио пнул стену, а Питер, подойдя ко мне, произнес единственное слово: «Эх!»… Ну не правда ли, моя память феноменальна? Я ничего не забыл, особенно ту игру. Если угодно, могу не сходя с места восстановить все ходы.

– Дерь…мовые ходы, – отрезал Стив Дельмарио. – Тебе следовало бы запомнить только один, которого ты не сделал, – конь за пешку. Жертва, и только она, вела к победе. На черта нам глупости, которые ты нав…воротил вместо него… то есть вместо нее…

– Я двинул короля к коню, чтобы защитить ладейную пешку. Перед этим я произвел длинную рокировку, и пешка стояла под боем, – ласково объяснил Банниш.

– Пешки-орешки, – заплетающимся языком забормотал Дельмарио. – Громить надо было, а не трястись за пешки. Отдал бы коня и как нечего делать распотрошил бы этого кита. Вот было бы смеху – Кролик кита придушил. Небось старина Уинслоу потерял бы от потрясения свой планшет. Но ты продул. Продул, защищая какую-то вонючую пешку.

– Так ты и сказал мне в тот же день. А потом не раз повторял.

– Послушайте, – вмешался Питер, – какой смысл ворошить старое? Ты же видишь, Брюс: Стив накачался. Он не соображает, что несет.

– Он прекрасно соображает, Нортон.

Банниш презрительно улыбнулся и снял очки. Питер даже испугался, увидев его глаза, – в них горела настоящая ненависть. Правда, с примесью горечи, казавшейся сейчас совершенно лишней. Близорукий взгляд Банниша скользнул по Кэти, молча наблюдавшей эту сцену, и злобно вперился поочередно в каждого гостя. Владелец горного особняка больше не скрывал ни глубокого отвращения к своим бывшим партнерам по клубу, ни удовольствия от того, как мастерски довел атмосферу до нынешнего накала.

– Все, замяли, – попросил Питер.

– Ну нет! – рявкнул Дельмарио, расхрабрившись от выпитого. – Не замяли и никогда не замнем! Тащи доску, Банни! Я бросаю тебе вызов! Проанализируем все снова, прямо сейчас, во всех подробностях! Покажу тебе наконец, как ты прошляпил выигрыш.

Он вцепился в край стола и попытался встать.

– Сядь, Дельмарио, – повелительно произнес миллионер. – У меня есть идейка пооригинальнее.

Дельмарио пошатнулся, вяло мигнул и плюхнулся на стул. Банниш выдержал паузу и продолжал:

– Впрочем, я изложу ее чуть погодя, а сначала поведаю одну историю. Как правильно заметил Арчи Баркер, месть – лучший способ свести счеты. Но месть не будет полной, если жертва не догадывается о том, что ей мстят. А потому я собираюсь поведать вам кое-что о вашей жизни. Конкретно – как я свел на нет все ваши начинания, разрушил карьеры и разбил мечты.