Harry Turtledove - Око за око

– Отломи мне кусок хлеба, Гюнтер, – попросил он.

Когда стрелок протянул ему хлеб, Ягер выдавил на него мясную пасту из жестяного тюбика. Глупость командиров – еще не повод голодать. Умереть – да, голодать – нет.

Он продолжал разглядывать мясо и хлеб, когда в амбаре вдруг стало светло, как днем. Нет, даже ярче, чем днем.

В наушники Ягер услышал, как закричал Иоганнес:

– Глаза!

Ягер поднял голову и тут же опустил. На Эле, превратившийся в огненный шар, было больно смотреть. Наполнивший амбар свет из белого последовательно стал желтым, оранжевым и красным, постепенно тускнея. Когда Ягер вновь выглянул наружу, он увидел огромный огненный столб, окрасивший облака в цвет крови.

Он ощутил, как содрогнулась земля под гусеницами «пантеры». Ветер ударил в двери амбара и мгновенно стих. Сидевший внутри башни Гюнтер нетерпеливо спросил:

– Черт подери, что там у вас происходит?

– Я не знаю, – ответил Ягер, а через мгновение добавил: – О господи!

Он знал, что сделала бомба из взрывчатого металла с Берлином; он слышал о том, что произошло с Вашингтоном, Токио и к югу от Москвы. Но знать, на что такая бомба способна, и видеть собственными глазами – разница примерно такая же, как между написанием любовного стихотворения и потерей девственности.

– Им удалось, – ошеломленно проговорил Ягер.

– Кому, господин полковник? – с негодованием спросил стрелок.

– Физикам в… не имеет значения, где, Гюнтер, – ответил Ягер; его охватило благоговение, которого он не испытывал даже в церкви, но тем не менее он не забыл про великого бога безопасности. – Мы только что отомстили ящерам за Берлин.

Экипаж танка завопил так, словно людьми овладел дьявол. Ягер присоединился к ликованию, но не терял хладнокровия. Благоговение по-прежнему переполняло его. Он участвовал подобно Прометею в похищении у ящеров части взрывчатого металла. Не так уж часто полковникам бронетанковых войск удается лично повлиять на ход истории. И сейчас у Ягера было именно такое ощущение. Оно затопило все его существо.

Он встряхнулся, стараясь вернуться в нормальное состояние.

– Иоганнес, как глаза? – спросил он по внутренней связи.

– Думаю, все будет в порядке, – ответил водитель. – Прямо у меня перед носом неожиданно сверкнула самая большая вспышка в мире, я еще вижу огненное кольцо, но оно постепенно тускнеет.

– Хорошо, – сказал Ягер. – Подумай вот о чем: для ящеров, находившихся в Элсе, это было подобно вспышке солнца в сантиметре от их морды – последнее, что они увидели.

Раздались новые восторженные крики. Гюнтер Грилльпарцер сказал:

– Знаете что, господин полковник? Я должен извиниться перед большими шишками. Никогда не думал, что доживу до этого дня.

– Я принял решение, капрал, – ответил Ягер. – Пожалуй, я не стану им рассказывать про твое недостойное поведение, иначе, не дай бог, они все перемрут от потрясения. – Стрелок громко расхохотался, а Ягер добавил: – Я и сам думал, что они тронулись умом, и мне не стыдно в этом признаться. Но сейчас все встало на свои места: ящеры сконцентрировали большие силы в Элсе, мы не обстреливали город, чтобы удержать их там и чтобы случайно не повредить бомбу, а потом…

– Да, господин полковник, – с энтузиазмом согласился Гюнтер. – А потом!

По цвету и форме облако, поднимающееся над местом взрыва, походило на императорский мухомор [40] Росшие в лесах Галлии красные мухоморы достигали метровой высоты. – Прим. ред. . Впрочем, цвет больше напоминал мякоть абрикоса, чем ярко-оранжевый оттенок гриба, знаменитого еще со времен Римской империи, но это уже не имело значения. Интересно, на какую высоту вырос чудовищный гриб?

– Ну, – сказал он негромко, – теперь ящеры не возьмут Бреслау.

Но Гюнтер Грилльпарцер его услышал и издал победный вопль.

Настойчиво шипел сигнал тревоги. Атвар дергался и вертелся в невесомости, ему ужасно не хотелось просыпаться. Но очень скоро он понял, что сражение проиграно. И вместе с сознанием к нему вернулся страх. Командующего флотом не будят для того, чтобы сообщить хорошую новость. Один из глазных бугорков повернулся к монитору связи. Так и есть, оттуда на него смотрело лицо Пшинга. Рот адъютанта двигался совершенно беззвучно. Он выглядел ужасно, а может быть, у Атвара было отвратительное настроение из-за того, что его разбудили.

– Активировать двустороннюю связь, – приказал Атвар компьютеру, а потом обратился к Пшингу: – Я слушаю. В чем дело?