Мы уселись у низенького столика под распятием. Я повернул свой стул так, чтобы сидеть спиной к этому, в полотенце. Я рассказал ван Роширену про прием у префекта, и он воспринял это как должное. Потом застенчиво сказал:
— Вы не могли бы мне обрисовать местное положение подробней? Что же все-таки произойдет через два месяца?
Если учесть, что его послал на планету сам Господь Бог, это заявление выглядело несколько странно. Если Господь так халтурно разъясняет своим агентам полевую обстановку, то немудрено, что они всегда с треском заваливали работу.
— Через два месяца, — сказал я, — полковник Идасса будет официально признан главой правительства, якобы выигравшего полгода назад законные демократические выборы. При этом, по давнему требованию террористов, Асаисса получит статус свободной торговой зоны. Это значит, что туземцы, которые до сих пор выясняли отношения в основном с помощью отравленных стрел и кремневых ружей, станут официально выяснять отношения с помощью гранатометов. В природных условиях Асаиссы это обрекает их на гибель не только от оружия, но и от голода.
Я замолчал, и тут, как на грех, с окраины города донеслась автоматная очередь. Зазвенели стекла.
— Да, — сказал ван Роширен, — удивительными стрелами пользуются ваши туземцы. Это что — гуделка при стреле?
В спальню, мягко ступая, вошел огромный, медвежьего вида парень с широкими скулами и тонкими пальцами пианиста. Он выглядел в точности как помесь орангутана и громилы. Если бы я служил в местной полиции, то немедленно арестовал его по подозрению в грабеже банка.
Детина отчаянно взглянул на ван Роширена, вздохнул и бережно вынул из-под куртки короткую «Беретту». Автомат был украшен красивой серебряной насечкой. Насечка, конечно, «местного производства». Все остальное приехало с Земли.
— Денис, — сказал ван Роширен укоризненным тоном, — пошел за зубной щеткой, а купил вот это! Прямо на главной улице, в полукилометре отсюда.
Я подошел к окну и поманил верзилу Дениса пальчиком.
— Денис, — сказал я, — когда у вас кончатся патроны, не ходите так далеко за новыми. Видите лавочку напротив, да-да, с надписью «Рыба»? Спросите рыбьей икры, и вам продадут очень хорошие патроны, причем за полцены.
— Значит, — сказал ван Роширен, — с запретом не считаются? Почему?
— Потому что в местных условиях тот, кто вооружен, живет дольше того, кто не вооружен. И эта простая истина одерживает убедительную победу над человеколюбивыми намерениями законодателей.
— Но все же, — сказал ван Роширен, — большинство местных жителей не имеет автоматов.
— Большинство местных жителей питается просяной кашей без масла. Один автомат стоит столько же, сколько пятилетняя норма просяной каши без масла.
— Тогда что же изменится, когда снимут запрет на торговлю? Разве у бедняков найдутся деньги, чтобы купить себе жизнь? Разве жизнь не останется, как и всегда, привилегией богатых?
— Да, — сказал я, — жизнь останется привилегией богатых. Но каждый бедняк получит возможность записаться либо в армию Президента, либо в армию Полковника, либо в охрану одного из местных князей. Ему выдадут автомат, конечно, не просто так, а в обмен… А что может предложить туземец-бедняк в обмен? Только свою землю и свою свободу.
Ван Роширен моргал.
— Такие договоры уже заключаются, — пояснил я. — За автомат человек продает в рабство себя и семью. Если он отдает еще и землю, к договору приписывают условие, что господин будет жаловать ему тысячу патронов в год… Отчего, думаете, так выросло могущество князей? Люди меняют свободу на покровительство и безопасность. Но все это незаконные договоры. После отмены эмбарго они станут законными.
Ван Роширен скорбно молчал. Потом он спросил:
— А заключает ли такие договоры компания?
— Вы с ума сошли! Это был бы скандал.
— А после отмены эмбарго компания сможет заключать такие договоры?
— Да, — сказал я. — После отмены эмбарго компания сможет заключать такие договоры.
— Итак, — подытожил ван Роширен, — сейчас вы не можете купить земли крестьян, потому что вам их не продают. Через два года после отмены эмбарго у вас будет больше земли, чем у всех князей и у семьи Президента, вместе взятых и притом у вас будут работники, приписанные к этой земле?
— Я этого не говорил, — возразил я.
— Это я вам говорю! — сказал ван Роширен.
Я невозмутимо улыбнулся. Ван Роширен, разумеется, прав. Это было то, чего хотел Деннер и за что я ненавидел Деннера. Четыре месяца назад, когда комиссия Федерика Дейна прилетала на Новую Андромеду, «Харперс» дал комиссии взятку. Деннер взятки не дал. А деньги, отпущенные на взятку, положил в свой карман. Но он не дал взятки не оттого, что ему было жаль денег. Он не дал взятки оттого, что ему хотелось иметь в своей руке больше земель, чем всем князьям и семье Президента, вместе взятым.
Читать дальше