Алексей Корепанов: Тени Марса

— Не приведи Господь... — пробормотала Пенелопа. — Давай сумку, Фло, я пойду.

...Давно скрылись за деревьями санитар и седая пациентка, потерявшая память, а она продолжала стоять у больничной ограды, за которой простирался печальный, совершенно иной мир, и на сердце у нее было тяжело. Так тяжело, словно кто-то подлый и беспощадный завалил его многотонными плитами.

Она стояла соляным столпом, ощущая себя ни в чем не повинной женой Лота, покаранной жестоко и несправедливо, а перед внутренним взором ее все маячила и маячила тонкая иссохшая рука, воздетая к серым грозным небесам, за которыми нет и не может быть ничего хорошего.

Потом она все-таки смогла вернуться в машину — но сердце продолжало болезненно ворочаться в груди тяжелым комком, и трудно было дышать...

— Господи, ничего бы не пожалел сейчас отдать за бутылку пива и добрый кусок ветчины! — с чувством воскликнул Леопольд Каталински и, состроив гримасу, с размаху впечатал в стол тубу с концентратом. — Ну почему я, болван этакий, не догадался прихватить с собой хоть немного ветчины?

— Все равно ты бы ее уже давно слопал, — с улыбкой заметила сидящая напротив Флоренс Рок. — И согласись, все-таки это, — она кивнула на прилипшую к крышке стола белую, с веселенькими красными узорчиками тубу, — гораздо лучше, чем питательные растворы внутривенно. Три раза в день.

— Не вижу особой разницы, — пробурчал Леопольд Каталински. — Пусть мне пиво качают внутривенно.

— С ветчиной! — фыркнул Алекс Батлер.

— А по-моему, на провиант грех жаловаться, — возразил Свен Торнссон, извлекая из держателя очередную тубу. — Вы согласны, командир?

Командир Эдвард Маклайн, отрешенно потягивавший лимонный напиток, пожал плечами:

— Сдается мне, что наш дражайший Лео просто-напросто отлежал себе зад в усыпальнице и теперь брюзжит почем зря. — Сделав очередной неторопливый глоток, он назидательно поднял палец и, немного помолчав, философски добавил с соответствующей мудростью во взоре: — Ветчина, уважаемый Лео, далеко не самое лучшее из того, что существует в этом мире.

— Совершенно верно, — с серьезным видом кивнул Алекс Батлер. — Разве может сравниться какая-то там несчастная ветчина — даже в совокупности хоть и с дюжиной бутылок пива — с хорошо прожаренной индейкой, этим чудесным продуктом, ради которого, собственно, Господь и затеял всю эту возню с созданием Вселенной?

— Остряки-самоучки! — проворчал Леопольд Каталински. — Да ну вас всех! — Он махнул рукой, но губы его невольно растянулись в улыбке, и мгновение спустя смеялись уже все сидящие за столом. Все пять членов экипажа межпланетного космического корабля «Арго», с каждой секундой все ближе и ближе подлетающего к Марсу.

Впервые за многие месяцы все астронавты собрались вместе. До этого трое из них, усыпленные вскоре после начала перелета по маршруту Земля — Марс, коротали время в специальном отсеке, который они называли усыпальницей, — замедление метаболизма на длительный период существенно сокращало расход продуктов питания и нагрузку на регенераторы воздуха, что имело немаловажное значение в столь длительном рейсе. Да и чем занимались бы все эти месяцы пилот марсианского модуля Свен Торнссон, археолог Алекс Батлер и инженер Леопольд Каталински?

Другое дело — командир. Командиру просто не положено вот так безмятежно спать во время полета. К тому же он выполнял и обязанности бортинженера, за время предполетной подготовки освоив эту специальность. Анализ оперативной обстановки, сверка курса, связь с Землей, профилактические, а при необходимости и мелкие ремонтные работы — забот и хлопот было выше головы, и Эдвард Маклайн за эти месяцы изрядно похудел (хотя и так был сухощав), несмотря на тщательно подобранный рацион и оптимальный, по мнению специалистов, режим питания. И это при том, что полет обслуживало более сотни работников ЦУПа — они были земным экипажем «Арго», и от их умения и смекалки во многом зависело успешное осуществление небывалой еще в истории космонавтики миссии.

Не приходилось скучать и нанотехнологу Флоренс Рок, дающей все новые и новые задания нанокомпьютеру, — и без устали трудились миниатюрные ассемблеры-сборщики и репликаторы-копировщики, перестраивая системы корабля и тем самым наирациональнейшим образом приспосабливая их к условиям полета. Первого полета к Марсу не автоматического космического аппарата, которых немало было запущено за четыре с половиной десятка лет к Красной планете, а межпланетного корабля с экипажем на борту.