Журнал «Если» - «Если», 1998 № 09

Светлана фыркнула:

— Где грань?

— Грань каждый определяет самостоятельно. Это приходит со временем и зависит не от знаний.

Она задумчиво посмотрела на меня:

— Антон, а ведь, наверное, такие вопросы задает каждый новичок?

— Это уж точно, — я улыбнулся.

— И все уже немного устали на них отвечать, а? Есть набор готовых ответов, отработанных софизмов, хорошие примеры из истории, аналогии…

— Нет, Света. Не в этом дело. Просто Темные таких вопросов вообще не задают.

— Откуда знаешь?

— Темный маг может исцелять, светлый маг может убивать, — сказал я. — Это правда. Знаешь, в чем все отличие между Светом и Тьмой?

— Не знаю. Этому нас не учат… почему-то. Трудно сформулировать, вероятно?

— Ерунда! Совсем нетрудно. Если ты думаешь, в первую очередь, о себе, о своих интересах — твой путь во Тьме. Если думаешь о других — твоя дорога к Свету.

— И долго туда придется идти? К Свету?

— Всегда.

— Но это только слова, Антон. Что говорит опытный Темный новичку? Может, такие же красивые и правильные слова?

— Что ты! Еще красивее! Он говорит о свободе. О том, что каждый занимает в жизни то место, которое заслуживает. О том, что любая жалость унижает, о том, что подлинная любовь слепа, о том, что настоящая доброта беспомощна, о том, что истинная свобода — свобода от всех.

— Это неправда?

— Нет, — я кивнул. — Это тоже часть правды. Света, нам не дано знать абсолютной истины. Ее нет или же она двулика. Выбирай, если думаешь, что есть из чего выбирать! Все, что мы имеем — право отказаться от той лжи, которая более неприятна. Знаешь, что я первый раз говорю новичкам о Сумраке? Мы входим в него, чтобы получить силы. И плата за вход — отказ от части правды, которую мы не хотим принимать. Людям — проще. В миллион раз проще, со всеми их бедами, проблемами, заботами, которых для Иных вообще не существует. Перед людьми не вставал выбор — они могут быть и добрыми, и злыми, все зависит от минуты, от окружения, от прочитанной накануне книги, от съеденного на обед бифштекса. Вот почему ими так просто управлять — даже самого злобного негодяя легко повернуть к Свету, а самого доброго и благородного человека подтолкнуть во Тьму. Мы же — сделали выбор.

— Я ведь тоже его сделала, Антон. Я уже входила в Сумрак. И я знакома с концепцией меньшего зла. Но я все равно не понимаю, где грань, в чем отличие между мной и какой-нибудь ведьмой, практикующей черные мессы? Почему я сомневаюсь, почему задаю эти вопросы?

— Ты всегда будешь их задавать. Вначале — вслух. Потом — про себя. Это не пройдет никогда. Если ты хочешь избавиться от мучительных вопросов — ты выбрала не ту сторону.

— Я выбрала то, что хотела.

— Знаю. И потому — терпи.

Рестораны Максим не любил. Опять же — из-за характера. Куда веселее и комфортнее он чувствовал себя в барах и клубах — порой даже более дорогих, но зато менее чопорных. Конечно, некоторые и в самом роскошном ресторане ведут себя, как красные комиссары на переговорах с буржуями. Но к чему уподобляться новым русским из анекдотов?

Однако вчерашнюю ночь требовалось загладить. Жена либо поверила в «важную деловую встречу», либо сделала вид, что поверила. Но легкие угрызения совести все равно оставались. Конечно… если бы она знала… Если бы она только могла предположить, кто он на самом деле и чем занимается!

Максим не мог ничего сказать. Приходилось заглаживать ночные исчезновения теми методами, к которым любой порядочный мужчина прибегает после очередной славной интрижки. Дорогие подарки, особое внимание, выход в свет. Например, в хороший, чинный ресторан с изысканной экзотической кухней, иностранной прислугой, изящным интерьером, необъятной винной картой…

Интересно, Елена действительно считает, что накануне он ей изменил? Вопрос занимал Максима, но все-таки не до той степени, чтобы задать его вслух. Всегда надо оставлять что-то не договоренным. Возможно, когда-нибудь она узнает правду. Узнает — и, возможно, будет гордиться им.

Напрасные надежды, скорее всего. Он это понимал. В мире, полном порождений злобы и Тьмы, он был единственным светлым рыцарем, бесконечно одиноким, не способным ни с кем поделиться открытой только ему убийственной истиной. Вначале Максим еще надеялся встретить такого же, как и он сам: зрячего в стране слепых, сторожевого пса, способного учуять среди беспечной отары овец беспощадных волков в овечьих шкурах…

Нет. Не было их, не было никого, способного встать рядом.