Журнал «Если» - «Если», 1998 № 09

— Мало же от тебя толку…

— Я о том и говорил.

— Эй, ты! — рявкнул воин. — Я не вернусь в горы, пока мы не исчерпаем все возможности!

— Мы уже все перебрали.

— Тебе легко так говорить! Тебе не придется докладывать генералу Кимаси!

— Некоторые из нас — воины, а некоторые — мундумугу, — отвечал Матенива, пожимая плечами.

— Старик, ты от меня так легко не отделаешься. — Питер обнажил свой панга и поднес клинок к горлу Матенивы. — Правила игры меняются. И моя жизнь, и твоя жизнь зависят от того, избавимся ли мы от англичан. Понял это?

Матенива отвел голову назад, когда лезвие надавило ему на шею, и ответил:

— Мне не призвать богов войны, пока я не принесу в жертву хотя бы две тысячи коров и быков.

— Призови хоть кого-нибудь, кто может их прогнать, иначе мы оба с тобой покойники.

Ведун глубоко вздохнул и промолвил:

— Сделаю, что сумею.

— Вот и хорошо.

— Подай мне вон ту сумку.

Матенива показывал на кожаный мешочек, лежавший в дальнем углу пещеры, и Питер поднял мешочек и подал его старому ведуну. Матенива выудил оттуда двух дохлых ящерок-гекконов; положил у своих ног. Снова запустил руку в мешочек, достал горсточку мелких костей и трижды бросил их об пол, бормоча что-то нараспев. Крепко зажмурился и замер.

— Это и есть оно? — нетерпеливо спросил Питер.

— Нет еще. Теперь надо смочить этих ящериц каплей крови живой змеи. — Старик схватил одну из змей, обитавших в пещере. — Дай мне свой панга.

Питер подал ему клинок.

— Понимаешь ли, — объяснил Матенива, — кровь одной змеи заменяет кровь двух здоровых быков.

— Это и вправду важно? — поинтересовался Питер.

Ведун пожал плечами.

— Э, не знаю. Прежде этого не делал. — Он испытующе взглянул на воина. — Ты действительно хочешь, чтобы я продолжал?

Питер кивнул, и старик осторожно проколол кожу змеи, извивающейся в его руке, и выдавил по капле крови на обеих дохлых ящериц.

Прошла секунда, другая. Питер вздохнул:

— Не сработало…

— Прости меня. Я полагал, что она действительно заменяет кровь двух здоровых…

И тут Матенива умолк, потому что взлетел клуб дыма, всколыхнулся воздух, и перед ними возник высокий осанистый белый человек с бородой. На нем был светло-синий костюм в тонкую полоску, с белой гвоздикой в петлице. На макушке красовалась шляпа-котелок, с запястья свисал зонт, а под мышкой был зажат плоский, сильно потертый кожаный портфель.

— Добрый день, господа мои, — произнес человек на безупречном английском. — Не желательно ли вам оставить это темное и сырое обиталище… — Он брезгливо повел рукой, указывая на стены пещеры. — Оставить и повидать мир? Если мы приступим к делу немедля, то путешествие на Бермуды на борту лучшего из роскошных английских лайнеров, в первом классе, обеспечено вам с неправдоподобно высокой скидкой в цене. Поразмыслите об этом, господа мои! Пятизвездочная французская кухня, три — представьте себе, три! — ночных клуба, бассейн олимпийских размеров и телефон в каждой одноместной каюте! — Человек умолк и выжидательно уставился на слушателей.

— Эт-то кто такой? — угрюмо спросил Питер.

Матенива пожал плечами.

— Представления не имею.

Человек еще секунду их разглядывал, затем щелкнул пальцами, и тут же костюм его исчез. Взамен появилась драная набедренная повязка; правда, котелок, зонтик и портфель остались, где были.

— Прошу прощения, — произнес этот белый человек на суахили. — Похоже, мне дали неверные сведения. Я полагал, что должен вести дела с группой английских господ.

— Кто вы такой? — осведомился Питер.

— Разве вы не знаете? — ответил вопросом осанистый человек. Он выглядел более чем странно в своем новом облачении. — Напоминаю: вы сами меня призвали.

— Он, он вас призывал, — сказал Питер, указывая на Матениву. — Я только зритель.

— А! Ну, хорошо, я Гермес, сын Зевса.

— Но разве я вас вызывал? — спросил ведун.

— Мне было сказано, что у вас есть группа англичан, желающая посетить дальние страны. Это верно?

— В некотором роде, — буркнул Питер.

— Вот как! — с воодушевлением воскликнул Гермес. — Если кто-то может устроить им путешествие, то именно я. Ибо я бог путешествий.

— Правда?

— Сверх того, я бог ораторского искусства, что вы, без сомнения, заметили, а также бог торговли.

— Торговли? — переспросил Питер.

— Именно так! Меняю свой зонт на ваш панга.

— Не пойдет.

Гермес вскинул голову.

— Если так, что скажете насчет двух открыток с Микки Мэнтлом за одну с Уилли Мэйсом?