Моисей Марков - Ошибка физиолога Ню

Инженер ползал по телеге, чтобы сохранить равновесие. Кузьма аккуратно предупреждал об опасных местах. "А теперь, товарищ, забери вправо, - говорил обычно Кузьма, - здесь колдобина".

Вскоре седок приспособился и к этим испытаниям, он начал тихонько насвистывать, болтать ногами, смотреть вниз на две глубокие колеи - щели, протертые колесами в липкой земле. Щели были действительно глубокими, местами очень ровными, они доходили до самых осей телеги. Тут голова инженера от безделья разработала грандиозный проект, как легко и экономно разрезать земной шар, как арбуз, на три части. Для этого нужно раздать окрестным колхозникам тонкие, высокие колеса... Проект - и сам инженер это понимал - пустой, никчемный, но голова как-то сама продолжала разрабатывать детали, заботиться о том, чтобы разрезанные части были равные, чтобы было, как говорится, сделано на совесть.

Вот здесь-то и получилась неприятная история, благодаря которой молодой научный сотрудник так и не оправдал многих чаяний и только смутил умы.

Подъезжали они к Большим Лужам. За поселком действительно раскинулась огромная лужа. То ли здесь в прошлом выбирали грунт, глину для домашнего обихода, то ли какой-то пруд со временем загрязнился до безобразия, только после дождей лужа эта заливала проселочную дорогу. Телега резко качнулась, инженер секунды две помахал руками и ласточкой полетел далеко в грязь.

Первое время он отчаянно барахтался, но, вероятно, сильно увязли ноги, устал и стоял по грудь в грязи, задумчиво, словно приводил в исполнение свой проект о разделении земного шара на три части. Кучер Кузьма растерялся, он судорожно шарил в телеге, искал веревку. Раза три снимал фуражку, чесал плешь и наконец объявил, что проклятая, наверно, вытряслась.

На минуту все стихло, когда огромный рыжий дядя из собравшейся на месте происшествия толпы крикнул с забора Кузьме: "Мымра, отвяжи вожжи!"

Все смолкло. Действительно, это так просто. Кузьма, видимо, тоже сконфузился. Он медленно, нехотя подошел к лошади, как бы говоря, что все равно, смотрите, ничего не получится. А рыжий дядя непрерывно важничал, поплевывая семечки, кричал и обидно командовал.

Все увлеклись поединком Кузьмы и рыжего, и, когда вожжи были отвязаны, никто не заметил, как голова инженера скрылась под водой. Кузьма все же закинул вожжи на место, где раньше маячила голова, показывая этим, что, как он и ожидал, ничего из этого не вышло.

Удивительно, что дальнейшие двухчасовые поиски с баграми тоже не дали никаких результатов, инженер исчез бесследно.

Пожалели утопшего и стали расходиться. Уехал и Кузьма.

Тут еще некто Авдотья Терехова завладела вниманием толпы. Она подняла дикий крик, но из ее слов мало что можно было понять: она шла по ту сторону плетня с полными ведрами на коромыслах и вдруг заметила диковинной длины остроносые ботинки. Развевающийся черный плащ на ярко-красной подкладке временами открывал "тонюсенькие ножки, как у француза". Но, когда Авдотья подняла глаза, она вскрикнула: "С нами крестная сила" - бросила ведра с водой. По ее словам, из-под шляпы "француза" виднелось не лицо, а, "истинный бог, кринка из-под молока". Это было так страшно, что у ней сердце сразу остановилось. А "француз" будто бы мгновенно растаял, как облако, или провалился сквозь землю.

Приближаясь к Пухтинскому сельсовету, Кузьма чувствовал себя неважно. Не то чтоб он считал себя очень виноватым в чем-то, а все же неприятно, и разговоров не избежать.

Скажут; "Кузьма, чего же ты смотрел?" Скажут: "Кузьма, что же ты..."

- Кузьма, - окликнул кто-то. Кузьма вздрогнул и обернулся. Перед ним кто-то стоял и держал в руках фуражку, доверху набитую мелкими желтыми яблоками.

- Что, Кузьма, не узнал?

- Кабудь нет.

На всякий случай кучер приветливо улыбнулся и остановил лошадь.

- Меня ж ты вез со станции.

Кузьма беспомощно посмотрел по сторонам.

- Все могеть быть... - холодно ответил он и хотел тронуть лошадь. Новый знакомый бросил яблоки в телегу и надел фуражку. Тут Кузьма признал утопшего инженера. Инженер рассказал историю, в которой Кузьма, конечно, ни одному слову не поверил.

Будто, как только Кузьма пошел отвязывать вожжи, инженер почувствовал сильный толчок снизу вверх и будто его с силой выбросило под самые облака ("за что купил, за то и продаю", - говорил Кузьма), и что он будто таким образом пролетел километров пять-шесть и снизился у самого Пухтинского шоссе. И будто под облаками мимо него пролетел какой-то гражданин в длинном черном плаще на ярко-красной подкладке и, поравнявшись с ним, вежливо поздоровался, приложив к шляпе два пальца. Инженер очень хвастался тем, что совсем не растерялся, хладнокровно расправил свой плащ и на нем, как на парашюте, спустился вниз.