Моисей Марков - Ошибка физиолога Ню

По словам Миши, на Марсе произошла серьезная авария. Остался в живых одни марсианин, да и то "чокнутый" в результате полученного ушиба. Ему бы надо вылежать спокойно недели две или три - и все, а он сразу вышел на работу. Это очень вредно, и врачи не рекомендуют. "Я это хорошо знаю, - говорил Миша, моя теща работает санитаркой в Склифосовской и как раз в отделении "чокнутых". Когда поздней осенью начинается гололедица, многие падают, сильно ушибаются, и вот тогда чокнутых десятками свозят в больницу. Так вот, этот марсианин, поступив против медицинских правил, получил временное психическое расстройство и натворил ряд несерьезных дел".

Хотя институтские шоферы и знали, что Миша - мастер "заливать", но слушали первое время с интересом. Критические замечания, насмешки появились позже. В обеденный перерыв в диспетчерской иной шутник, ударяя костяшкой домино, лукаво косил глаза и, пряча улыбку, говорил: "Расскажи, Миша, как ты с Петром Николаевичем летал на Марс", - на что Миша обычно говорил: "Легкомысленное отношение к важному деду". Вскоре он перестал рассказывать о своем путешествии, замкнулся и ходил скучный.

Как-то, сидя за рулем, Миша спросил Петра Николаевича, не докладывал ли он об их поездке в Ученом совете. Петр Николаевич заявил, что пока еще не докладывал.

"И не надо, - хмуро посоветовал Миша, - не поверят".

- Видны огни Владивостока! - крикнул журналист.

Засуетились, авторский коллектив мгновенно распался на беспокойных, спешащих пассажиров.

Как будто и не было бурного начала эры Ле-Ко, неистового Саво-На-Ролы, по-своему великой, трагически исчезнувшей цивилизации.

Когда я дописывал последние страницы этой фантастической повести и стал перелистывать рукопись Петра Николаевича, я убедился, что все необычайные события, свидетелем которых был Петр Николаевич, нашли идентичное отражение и в написанном мной тексте. Иногда совпадение текстов рукописей страницами было поразительным. Видимо, под влиянием внушения моего необычного знакомого они просто механически повторялись...

Не могу не сказать, что я испытываю какое-то теплое, чисто человеческое чувство к тому, в сущности, нечеловеку, с которым свел меня странный случай. И может быть, человечество когда-нибудь выразит ему свою признательность за предупреждение о тех опасностях, которые могут в будущем грозить цивилизации.