Майкл Мэнсон - Конан и дар Митры

Киммериец задумчиво взглянул на Йотомакку.

- Пожалуй, ты права. Пусть берет! - сбросив с плеча мешок, он вытащил огниво и вложил его в ладони дикаря. Йотомакка радостно взвизгнул и разразился было новой речью, но Конан, поднявшись с колен, решительно подтолкнул его к лесу. - Шагай, парень! Надеюсь, теперь мы в расчете.

Выпрямившись во весь рост у края провала, он смотрел, как три мохнатых охотника неторопливо двигаются по ветви к огромному стволу, темневшему перед ними словно скала. Тии'ка шли, то и дело перекликаясь хриплыми голосами - видно, строили планы на будущее; Вуулкайна нес кинжал, прижимая его к груди, Йотомакка стискивал в ладони огниво.

- Думаю, рыжий вождь с длинным именем сильно просчитался, отправив с нами эту банду, - заметил Конан.

- Почему? - Рина подошла и встала рядом, посматривая на спины удалявшихся дикарей.

- Если Йотомакку не сожрет на обратном пути Кро'вар, если он вернется домой, то у тии'ка будет новый вождь... Я в этот уверен!

- В самом деле? Думаешь, племя признает его? Ведь он - всего лишь воришка и бродяга, который не слушается старейшин!

Конан пожал плечами.

- Теперь у него есть кинжал и есть огонь. Что же касается воришек и бродяг, то из них, девочка, выходят неплохие вожди... Я знаю, я сам был таким!

Рина улыбнулась.

- Был? А каким стал?

- Про то мне неведомо. Посмотрим, простит ли меня Митра... Тогда можно поговорить и о том, какой я теперь. - Он повернулся к провалу. - Ну, будем спускаться?

С немалым трудом они добрались до самой нижней ветви исполинского дерева, скользя по лианам. Лес отступил; пожалуй, впервые за все время странствий в пурпурных джунглях Конана и Рину не окружали листья, висячие полянки с багряной травой и гигантские стволы, подобные горам. Они стояли на ветви, протянувшейся над пропастью; позади неясной громадой темнел лес, вверху текли и кружились алые тучи, под ногами разливалось серебристое сияние. Безбрежный простор окружал их; казалось, мир вращается сейчас вокруг незримого центра, помеченного большим древесным цветком, прилепившимся к ветке рядом с путниками. Он был не оранжевым, а карминово-красным, и сиял вдвое ярче, чем огромные сферы, виденные ими в лесу.

- Что же дальше? - Рина, придерживаясь за гибкие стебли, склонилась над провалом. - Пойдем к стволу и спустимся на землю? А потом разыщем какую-нибудь расселину в скале, по которой можно спуститься?

Конан с сомнением хмыкнул. Отсюда, с нижней ветви, он мог уже разглядеть обрывавшийся вниз край пропасти, эту уходившую в туман белую стену, совершенно гладкую и блестящую. Странный камень, подумалось ему. Похож на полированный мрамор, однако сияет и переливается, словно самоцвет под лучами солнца... Он не видел никакой расселины, ни самой мельчайшей трещинки; поверхность казалась ровной, без выступов и карнизов, и спуститься по ней можно было лишь на веревке.

Однако это выглядело сущей бессмыслицей: отвесная стена провала тянулась вниз на тысячи локтей, длина же веревки была не больше пятидесяти. Возможно, мелькнуло в голове у Конана, в этом белом сияющем камне все-таки есть трещины и выступы, что послужат опорой для рук и ног? Отсюда он не мог их разглядеть; они с Риной стояли на самой середине ветви, нависавшей над пропастью, и до ее края было далеко - не меньше двух-трех полетов стрелы.

Девушка молчала, не мешая ему размышлять, и настороженно поглядывала вниз; видимо, тревога вновь овладела ею. Еще раз осмотрев склон, испускавший серебристое свечение, Конан направился в огромному цветку, уцепился за толстый стебель и, свесившись над бездной, попробовал разглядеть противоположную сторону. Но там царила тьма, и бездна под его ногами странным образом как бы делилась на три части: светлое пространство у гладкой белой стены, узкая зона сумерек - и мрак. Непроглядный мрак, густой и вязкий, какого ему не приходилось видеть никогда.

- Не знаю, как туда спуститься, - наконец признал Конан. - Может, просто спрыгнуть? - Он невесело усмехнулся и сплюнул в пропасть. - Если пресветлый Митра решил погубить меня, так погубит; а захочет спасти - так спасет... Как ты думаешь, малышка?

Пушистые брови Рины сошлись на переносице.

- Спрыгнуть? Нет, - она покачала головой. - Даже тот, кто владеет Силой, не способен летать... быть может, лишь Учитель... Нет, мы должны придумать что-то другое.

Их руки переплелись на толстом стебле цветка, что плавно покачивался вверху - огромный, сияющий, прекрасный; символ жизни, яркий ее огонек, что мерцал над бездной неведомого.