Жюль Верн - Пятьсот миллионов бегумы

Марсель с Октавом бросились к стене; в ней зияла громадная брешь метров в пятнадцать — двадцать шириной, а по ту сторону виднелся знакомый Марселю двор центрального сектора.

Двор был окружён железной решёткой, но, так как он теперь никем не охранялся, они мигом перемахнули через неё.

И здесь их встретила та же мёртвая тишина.

Марсель обошёл модельные мастерские, где он когда-то изо дня в день сидел над своими чертежами. В одном из кабинетов ему случайно попался на глаза неоконченный чертёж паровой машины. Это был тот самый чертёж, над которым он начал работать, когда его вызвали к герру Шульце. Проходя по читальному залу, он увидел знакомые книги, журналы…

Все словно говорило о том, что жизнь шла здесь своим привычным ходом и вдруг почему-то внезапно остановилась.

Наконец они подошли к внутренней ограде сектора «О», и перед ними выросла стена, за которой находился парк герра Шульце.

— Придётся нам, пожалуй, взорвать и этот заборчик, — сказал Октав.

— Возможно, только давай сначала поищем калитку, может быть, её можно будет взорвать простой петардой.

Они перелезли через ограду и пошли вдоль стены. Иногда им приходилось сворачивать, обходить какое-нибудь здание, делать небольшой крюк, но высокая каменная стена все время была у них перед глазами. Путешествие это оказалось не напрасным. Через некоторое время они увидели низенькую дубовую дверцу, еле заметную в каменной кладке стены. Октав, недолго думая, достал бурав и быстро просверлил отверстие в деревянной калитке. Марсель заглянул в него и увидел пышную тропическую зелень цветущего, благоухающего парка.

— Одолеть эту дверцу, и мы у цели, — сказал он.

— Стоит ли тратить порох на эту деревяшку! — фыркнул Октав и, размахнувшись, стал колотить в дверь ломом.

Она начала чуть-чуть подаваться, как вдруг они услышали глухой скрип отодвигаемого засова и щёлканье ключа. Дверь немного приоткрылась, придерживаемая толстой цепью.

— Wer da? Кто там? — раздался хриплый голос.

Если бы за этой стеной неожиданно грянул выстрел, друзья бы не так удивились. Все что угодно, но этого вопроса они никак не могли ожидать. Из всех предположений Марселя по поводу спящего города единственным, не пришедшим ему в голову было то, что кто-то может задать ему вполне естественный вопрос, зачем он сюда явился.

Их экспедиция, вполне законная в предположении, что Штальштадт покинут жителями, приобретала совсем иной характер, если город оказывался обитаемым. То, что в первом случае представляло собой нечто вроде археологического исследования, становилось во втором незаконным вторжением, да ещё с оружием в руках.

Все эти мысли с молниеносной быстротой промелькнули в голове у Марселя, пока он стоял не двигаясь, словно приросший к земле.

— Wer da? — повторил тот же голос уже нетерпеливо.

Нетерпение казалось, пожалуй, вполне уместным. Но каково было преодолеть столько препятствий, перебраться через ров, через каменные стены, взорвать несколько кварталов, и все это только для того, чтобы услышать совершенно естественный вопрос: «Кто там?» — и не знать, что на него ответить!

Прошло, может быть, полминуты, прежде чем Марсель, овладев собой, понял всю двусмысленность своего положения и, спохватившись, ответил по-немецки:

— Друг или враг, это вы будете судить сами. Мне надо поговорить с герром Шульце.

Едва он успел произнести эти слова, как из-за полураскрытой дверцы раздался изумлённый возглас, и перед глазами Марселя мелькнули огненно-рыжие бакенбарды, щетинистый ус и вытаращенный в тупом удивлении глаз. Это был не кто иной, как бывший телохранитель Шульце Сигимер.

— Иоганн Шварц! — воскликнул ошеломлённый великан, и в его голосе послышалась радость. — Иоганн Шварц!

По-видимому, неожиданное появление вверенного его попечению пленника удивило этого аргуса не меньше, чем его таинственное исчезновение.

— Могу я видеть герра Шульце? — повторил Марсель.

Сигимер отрицательно покачал головой.

— Нет приказ, — сказал он. — Приказ нет, пускать нельзя.

— Так, может быть, вы доложите герру Шульце, что я здесь. Я хочу его видеть.

— Нет герр Шульце. Герр Шульце нет здесь, — уныло отвечал великан.

— А где же он? Когда он вернётся? — допытывался Марсель.

— Нет знать. Знать приказ — никого пускать.

Кроме этих отрывистых, невразумительных фраз, Марсель ничего не мог добиться. Рыжий цербер с тупым упрямством бессмысленно твердил одно: нет приказа.