Артур Кларк - Сад Рамы

— Проклятие, сэр Джон, — говорил один из них голосом Ричарда, — это наш последний шанс. Я хочу попрощаться. Идешь ты со мной или нет!

— Эти прощания, мой принц, душу из меня тянут. Я еще не настолько набрался, чтобы забыть про боль. Ты же сам говорил, что девица эта — чистый ангел. Как можно…

— Ну что же, значит, я иду без тебя, — сказал принц Хэл. И все семейство обратило взоры к крошечному роботу, вступившему в гостиную из коридора. За ним ковылял Фальстаф, останавливавшийся через каждые четыре-пять шагов, чтобы приложиться к фляжке.

Хэл остановился перед Симоной.

— Драгоценнейшая леди, — произнес он, преклоняя одно колено. Не могу подыскать слов, чтобы сказать, как мне будет не хватать вашего улыбающегося лица. Во всем моем королевстве не найти дамы прекрасней вас…

— Слова, — перебил его Фальстаф, опускаясь на оба колена возле своего принца. — Наверное, сэр Джон ошибся. Зачем мне общество этого сброда, — и он указал в сторону Ричарда, Николь и остальных детей, уже во всю улыбавшихся, — когда можно оставаться возле красотки, тем более что рядом с ней только старик? Помню, Долл Тершит… note 14Пока пара 20-сантиметровых роботов развлекала семейство, Бенджи поднялся с места и подошел к Симоне и Майклу.

— Си-мона, — проговорил он, едва сдерживая слезы. — Мне бу-дет не хватать тебя. Я люблю тебя. — Бенджи на миг умолк, поглядел сперва на Симону, потом на отца. — Надеюсь, что ты и па-почка будете очень сча-стливы.

Встав, Симона обняла дрожащего младшего братца.

— Ах, Бенджи, спасибо. Мне тоже будет плохо без тебя. Но твой дух всегда будет рядом со мной.

Ее объятия совсем расстроили мальчика. Тело Бенджи сотрясалось от рыданий, и от его стенаний слезы немедленно набежали на глаза каждого. Патрик тотчас перебрался на колени к отцу, он спрятал распухшие глаза на его груди.

— Папочка… Папочка… — повторял мальчик снова и снова.

Даже хореограф не мог бы поставить столь прекрасного прощального танца: сияющая Симона, светясь сквозь слезы, вальсировала по комнате, прощаясь с каждым членом семьи. Майкл О'Тул сидел на кушетке с Патриком на коленях и Бенджи рядом с ним. Его глаза то и дело наполнялись слезами, когда очередной член семьи подходил к нему прощаться и обнимал в последний раз.

«Этот момент запомнится навсегда… Столько любви…» — сказала себе Николь, окинув комнату взглядом. Майкл держал на руках кроху Элли; Симона говорила Кэти, как будет ей не хватать их бесед. На миг даже Кэти не выдержала — она молча глядела в спину Симоне, возвращавшейся через комнату к мужу.

Майкл мягко снял Патрика с колен и взял протянутую руку Симоны. Они обернулись к остальным и опустились на колени, соединив руки в молитвенном жесте.

— Отец наш небесный, — строгим голосом начал Майкл и сделал паузу, пока все остальные, даже Ричард, опускались на колени возле них двоих.

— Мы возносим Тебе хвалу за то, что дал нам жить в любви и счастье единой семьей. Мы возносим Тебе хвалу за то, что явил нам чудеса творения Твоего во вселенной. И молим Тебя, если будет на то воля Твоя, хранить каждого из нас на дарованном Тобой отдельном пути. Мы не знаем, будет ли угодно Тебе возобновить ту дружбу и любовь, что возносила всех нас. Будь с нами повсюду, на любой тропе своего чудесного творения, и дай нам, Господи, соединиться вновь — в этом мире или в следующем. Аминь!

Зазвонил колокольчик. Пришел Орел.

Николь оставила дом, преднамеренно повторявший облик семейной виллы в Бовуа, оставшейся в невообразимо далекой Франции, и по узкой улочке направилась к станции. Она шла мимо домов, пустых и темных, и пыталась представить, как оживут они, наполнясь людьми. «Жизнь моя словно сон, — вздохнула она. — Кому еще из людей выпадала подобная участь?»

От домов с одной стороны от нее ложились тени — имитированное солнце ползло по дуге над головой. «Удивительный мир, — размышляла Николь, разглядывая дома поселка, расположенного в юго-восточном уголке Нового Эдема. — Орел был прав, когда говорил, что свой поселок люди не отличат от земного».

На короткий миг Николь представила голубой мир, океанскую планету, в девяти световых годах отсюда. Она вспомнила, как пятнадцать лет назад стояла возле Яноша Табори, когда «Ньютон» отрывался от «Низкоорбитальной станции-3». «Вон Будапешт», — проговорил Янош, указав пальцем на некую деталь земного рельефа, появившуюся в обсервационном окне.

Николь же отыскала Бовуа — во всяком случае, место расположения городка, — проследив течение Луары от Атлантического океана. «А мой дом там, — показала она Яношу, — возможно, отец и дочь сейчас смотрят в нужную сторону».