Артур Кларк - Сад Рамы

— Наша родная планета образовалась пять миллиардов лет назад, — переводил Орел. — Двойные звезды достигли стабильности еще через миллиард лет. В нашей планетной системе четырнадцать планет, на двух из которых возникла жизнь. На нашей океанской планете разумны три вида, но в космос вышли лишь мы одни. Космические исследования мы начали чуть более двух тысячелетий назад.

Собственное молчание уже смущало Николь.

— Здравствуйте… здравствуйте, — нерешительно проговорила она. — Рада встретиться с вами… Наш вид занимается космическими путешествиями третью сотню лет. Мы являемся единственными разумными существами на планете, две трети которой покрыто водой. Тепло и свет она получает от одиночной стационарной желтой звезды. Наша эволюция началась в воде — три-четыре миллиарда лет назад, — но теперь мы обитаем на суше…

Николь умолкла. Инопланетное создание, развернувшись, приникло к окну. Теперь детали строения его тела видны были более отчетливо. Николь поняла: она встала и, приблизившись к окну, медленно повернулась, вытянула руку, пошевелила пальцами. Вновь появились пузырьки.

— А у вас есть альтернативное проявление? — перевел Орел через несколько секунд.

— Не понимаю, — ответила Николь. Представитель Узла в соседней капсуле задвигал телом и пустил пузыри, передавая вопрос.

— У нас проявлений два, — пояснил инопланетянин. — У моих отпрысков будут конечности, отличные от ваших, и они будут обитать на дне океана, строить дома, заводы, космические корабли, а потом произведут следующее поколение: таких, как я.

— Нет-нет, — наконец произнесла Николь. — У нас только одно проявление и дети всегда подобны родителям.

Разговор продлился еще минут пять. Оба представителя космоплавающих видов беседовали в основном на биологические темы. Чужака особенно впечатлял диапазон температур, в котором функционирует человеческий организм. Он объяснил Николь, что представители их расы погибают, если температура среды выходит за весьма узкие рамки.

Николь не просто заворожило описание водной планеты, поверхность которой покрыта почти сплошным ковром фотосинтезирующих организмов. Плащеносные угри (или нечто похожее) жили на мелководье, как раз под этим слоем, и использовали сотни обитающих в нем организмов практически для всего: пищи, строительных материалов, даже для родовспоможения.

Наконец Орел сообщил Николь, что пора двигаться дальше. Она помахала чужаку, все еще припавшему к окну. Он отозвался целой струей пузырей и расцепил оба конца своего тела. И через какую-то секунду капсулы разделяла уже не одна сотня метров.

Внутри движущейся сферы вновь стало темно. Орел молчал. Николь была возбуждена. В уме крутились мысли, она все еще пыталась придумать новые вопросы к чужаку, встреча с которым оказалась такой короткой. «Есть ли у вас семьи? А если есть, как уживаются столь различные создания? Можете ли вы общаться со своими детьми, обитателями глубин?»

В общий поток сознания скользнул новый вопрос, и Николь вдруг устыдилась. «Все наука, все клиника, — подумала она. — А нужно было спросить, каким они видят Бога… о жизни после смерти, об этике».

— Философская беседа в данном случае не могла состояться, — пояснил Орел, после того как Николь выразила неудовлетворенность собой. — Для подобных разговоров необходимо кое-что знать о собеседнике: едва ли можно обсуждать символы и тому подобные вещи.

«Но я должна была попробовать, — корила себя Николь. — Кто знает, быть может, этот подковообразный инопланетянин и сумел бы ответить на некоторые из интересующих меня вопросов». Размышления Николь нарушили человеческие голоса. Она вопросительно поглядела на Орла, а когда обернулась, оказалось, что сфера находится лишь в нескольких метрах от ее собственного жилья.

В спальне Майкла и Симоны зажегся свет.

— Это Бенджи? — Николь услышала, как дочь шепнула мужу что-то о еще нескольких днях.

— Я так тоже считаю, — согласился Майкл.

Николь видела, как дочь поднялась из постели, набросила халат и вышла в коридор. Включив свет в гостиной, Симона заметила умственно отсталого братца, свернувшегося в кресле клубком.

— Бенджи, что ты здесь делаешь? — ласково спросила Симона. — Тебе пора быть в постели. Уже очень, очень поздно.

— Я не могу уснуть, — с усилием ответил Бенджи. — Я вол-ну-юсь за ма-му.

— Она скоро вернется, — утешала его Симона, — скоро-скоро.

Ощутив комок в горле, Николь глотнула, и глаза ее увлажнились. Она поглядела на Орла, на освещенное помещение прямо перед собой, на кораблики, светляками маячившие над головой. Она глубоко вздохнула.