Полиция явилась в восемь утра. Пришли плотники и возвели помост для танцев. Музыканты начали настраивать инструменты… Приехали поставщики провизии, установили столы, нагрузили их едой и напитками и замерли рядом в ожидании работы.
Вскоре после девяти начали подходить панки и их девушки. Полиция обыскивала их у ворот, не находя ни дубинок, ни кастетов, ни велосипедных цепей.
Загремел оркестр. Панки и девицы начали танцевать. Они бродили по двору и восхищались цветами, но ни одного не тронули. Они сидели в траве, разговаривали, собирались у переполненных столов и ели. Они смеялись, икали, резвились, и все шло прекрасно.
— Видите? — сказал Максу Поллард. — В них нет ничего плохого. Дайте им возможность, и они будут всего лишь группой обыкновенных ребят. Конечно, они немного беспокойны, но в сущности ничего по-настоящему дурного: то, что вы рисуетесь в своей крепости прямо перед их носом, заставляет их так поступать.
— Да, — кивнул Макс.
Он оставил Полларда и пошел по двору, стараясь привлекать как можно меньше внимания.
Он хотел взглянуть на дуб, зная, что этого не следует делать, зная, что должен держаться от него подальше. Если он спугнет их, Бог знает где они подложат бомбу. Он представил, как будет вынужден лихорадочно обыскивать все подряд, и содрогнулся при мысли об этом.
На скамье, у цветущего миндального дерева на заднем дворе, никого не было, и он растянулся на ней. Было не слишком удобно, но день был очень теплым, и неподвижный воздух клонил ко сну. Он задремал. Проснувшись, он увидел, что на тропинке рядом со скамьей кто-то сидит. Он замигал и протер глаза
— Привет, Макс, — сказал Стони Стаффорд.
— Почему вы не на танцах, Стони?
— Я ждал, пока вы проснетесь. Вы крепко спите. Я мог бы сломать вам шею.
Макс сел. Потер лицо рукой.
— Не в День Перемирия, Стони. В этот день мы все друзья.
Стони плюнул в траву.
— Ну, в какой-нибудь другой день, — сказал он.
— Послушайте, — произнес Макс, — почему бы вам не уйти и не поискать себе других развлечений? Вы сломаете себе шею, пытаясь взять это место. Поищите кого-нибудь другого для игры!
— Однажды мы сделаем это, — зло сказал Стони в ответ. — Крепость не устоит!
— У вас никогда не будет такой возможности, — ответил Макс.
— Возможно. Но я все же думаю, что будет. Но прежде, чем мы сделаем это, я хочу сказать вам одну вещь. Вы должны знать. Вы думаете, что когда это случится, с вами ничего не будет. Вы думаете, что мы просто разрушим крепость и никого в ней не тронем. Вы ошибаетесь, Макс! Так мы поступим с Кроуфордами и Норой. Мы не хотим им вреда. Но вы, Макс, другое дело. Мы не можем использовать ножи и пистолеты, но есть ведь и другие способы. На вас может свалиться камень или бревно. А может, вы споткнетесь и упадете в огонь.
— Вы меня ненавидите, — покачал головой Макс. — И это плохо.
— Двое моих парней мертвы. Многие ранены и искалечены.
— С ними ничего не случилось бы, Стони, если бы они держались подальше от изгороди.
В глазах Стони Стаффорда сверкнули ненависть и глубоко запрятанное торжество.
— Прощайте, мертвец! — Стони повернулся и пошел прочь.
Макс спокойно сидел на скамье, вспоминая блеск торжества в глазах Стони. И это означало, что он был прав. Стони что-то задумал, и наверняка это был бомба под дубом.
День продолжался. После полудня Макс прошел на кухню. Нора с ворчанием приготовила ему сандвич.
— Почему бы вам не поесть за столами? — предложила она. — Там столько еды.
— Не желаю я смотреть на них, — ответил Макс. — Весь год мне приходится бороться с ними. Чего ради обниматься с ними сегодня?
— Как бомба?
— Тш-ш! Я знаю, где она!
Нора посмотрела в окно.
— С виду они не такие плохие парни, — заметила она. — Может, с ними можно заключить мир?
Макс хмыкнул:
— Слишком далеко зашло.
Поллард прав, подумал он. Ни одна сторона теперь не пойдет на уступки, полиция могла бы остановить это в самом начале, много лет назад, если бы по-настоящему боролась с вандализмом, а не заняла позицию нейтралитета — мол, дети есть дети, не стоит вмешиваться в мелкие ссоры между соседями. Родители могли бы остановить их, если бы обращали больше внимания на детей и если бы дали им занятие. Община могла бы предоставить игровые площадки. Но никто не хотел вмешиваться. Никто даже не пытался. Теперь это превратилось в образ жизни, и приходится вести войну до самого горького конца.
У Макса не было иллюзий насчет того, кто победит.
Читать дальше