Дмитрий Изосимов - Метагалактика 1993 № 2

— Не смотри слишком мрачно на вещи, — сказал Михаил и демонстративно прожевал рыбью спинку. Последние слова он не расслышал. — Видишь? Я сыт, мне тепло, рядом хороший собеседник. Что еще надо? Хватит хмуриться. — Михаил хитро подмигнул. Настроение у него было превосходное.

— Надо быть внимательным и дальновидным, — наставительно сказал Яран. — Сколько раз я тебе говорил! А вот когда набросится на тебя вся стая разом, ты ужасно испугаешься, почему это рядом нет Ярана с психотроном.

— Что такое психотрон?

Вот так у них всегда заканчивались любые споры, и большие, и маленькие — кто-нибудь не понимал другого. Михаил помнил, как им было ужасно трудно, когда они не знали чужого языка.

— Психотрон, — сказал Яран, — это прибор воздействия на мозг живых существ. Я же тебе сто раз показывал.

Он достал из кармана плоскую серебряную коробочку с красным окошечком на торце, положил на ладонь, и Михаил с уважением взглянул на приборчик. Давным-давно, когда они и говорить-то толком друг с другом не умели, Яран ловко пользовался этой штучкой во время охоты. Ультразвук приборчика быстро и безболезненно убивал больших рыжих птиц, очень вкусных и питательных. К сожалению, пуля карабина не справлялась с перьями птиц, и на первых порах друзей выручал психотрон. Потом они нашли озера с рыбой, но на них почему-то прибор не действовал. Яран объяснил это составом воды и присутствием электроската, который безбоязненно поглощал жесткий ультразвук пополам с хлесткими и зудящими, как зубная боль, сигма-импульсами.

Михаил дожевал пискуна и сжег кости. Сложив заскорузлые от высохшей слизи плавники в рюкзак, он повесил на одно плечо карабин дулом вниз, на другое — самодельную сумку. Яран, как более сильный, взял рюкзак, и они отправились в путь.

Путь лежал на восток. Утоптанная тропа, желтоватая от песка и серая от базальтовой крошки, шла между высокими столбами, похожими на идолов древнего и жуткого культа, сворачивала в ущелье, а там — несколько километров среди однообразного голого камня, и, наконец, равнина.

Проходя мимо глубокой расселины в скале, Михаил остановился и вздрогнул. В тени, возле круглой пещерки, гнил растерзанный в клочья двухголовый волк, обглоданный почти начисто. На слипшихся редких клочьях шерсти копошились большие зеленые мухи и с зудящим звоном роились над черепом.

Сзади подошел Яран и тоже посмотрел на скелет.

— На вожака набросились, — прокомментировал он. — Уж если они загрызли вожака, то я могу себе представить, на что они способны сейчас.

Яран подтолкнул Михаила, и они пошли дальше. Мгновенно растеряв свой оптимизм, Михаил угрюмо соображал.

Вот невезение! Настоящее невезение. С утра начинаются эти мерзости. Пора бы привыкнуть. Ведь адаптация происходит очень быстро, человек, по идее, должен моментально привыкнуть, как привыкал к огнедышащей и цепезвенящей инквизиции, а потом к автоматам, а потом к ядерным клубящимся осадкам. Яран, хоть и не человек, привык А я не могу. Это все нервы.

Друзья торопливо миновали это место. Михаил попытался забыть, и это ему почти удалось, но неприятный осадок на душе все равно остался.

В каньоне было пусто и неуютно. Шорох скатившихся камней, вздохи и шарканье подошв гулким эхом отражались, от неестественно выгнутых и нависающих над ними желтых неровных стен. В изломанных тенях росли кривые чахлые деревца, стелился густой мох, словно замерзший дым, пахло сыростью.

Скоро Яран устал, и они сделали привал. Воздух на этой высоте был сухим, и после километрового броска сильно хотелось пить. Михаил положил сумку и карабин, отцепил с пояса зачехленную флягу, свинтил крышку и сделал несколько глотков. Яран стащил рюкзак, пошевелил затекшим плечом. Михаил передал ему флягу, а сам полез в нагрудный карман и достал оттуда несколько мягких раскрашенных листов. Отобрав один, он разгладил спектрокопию на коленях и стал водить по нему пальцем.

— Та-ак, — сказал он. — Сейчас мы здесь… До края плоскогорья… Холодновато сегодня… — Он поежился, посмотрел в пространство перед собой и прикинул. — Где-то около пяти километров.

— Дай посмотреть, — Яран вернул флягу и взял карту. — Да, где-то так… Странные карты у вас делают. — Он удивленно повертел карту. — Не понять, где что.

— А у вас как делают? — раздраженно спросил Михаил и забрал у него спектрокопию.

— У нас есть что-то вроде ваших кристаллократов. Они тоже фокусируют изображение в пространстве, но запоминают гораздо больше снимков. Около ста тысяч.