Виктор Федоров - Метагалактика 1993 № 3

Ужасное угрожающее бормотание за дверью перешло в пронзительный нечеловеческий визг, преодолевший даже толстые дубовые доски, которые тотчас заскрипели под действием обезумевших когтей. Вскоре начали вздрагивать ме таллические петли и только вылетевший из засова изогнутый гвоздь наконец пробудил меня от чуть не ставшего роковым оцепенения. Слыша в ушах лишь ветер и глухие напористые удары, чередующиеся с протяжным завыванием, я сорвался с места так, будто подо мной вспыхнул огонь. Вероятно, я отвратительно соображал, если ноги принесли меня в самую глубину холодного винного подвала. Мысль поскорее бежать из поместья усилилась еще в несколько раз, хотя именно здесь, среди склада бочек, я пришел к выводу о полном несоответствии своей одежды тому, что я замышлял. Необходимо было каким-то образом вернуться в холл, где в гардеробе висели кое-какие вещи, но как это было проделать, если Сюзанна, вероятно уже высвободившись из плена, зловеще рыскала по коридорам? Мучительно перебирая различные варианты, я подошел к одной из маленьких бочек и трясущимися руками налил себе кружку красного вина, того самого, которым мерзавец Джонатан поливал в доме большой вазон. И тут, стоило мне только пригубить его, как ужасная тошнота, согнувшая меня чуть ли не пополам, заставила с омерзением швырнуть кружку в самый дальний угол. В бочке, где хранилось, по словам Роберта, самое старое вино, теперь была еще не остывшая кровь!

Даже будучи полностью обнаженным, я не стал бы даже думать об одежде перед тем, как бросить адское гнездо. С трудом противясь невероятной тошноте, подгоняя самого себя, я кое-как выбрался из винного подвала и через разбитое канделябром окно первого этажа устремился в сторону пустошей, не особенно разбирая под ногами дороги.

Меня немного протрезвило лишь ледяное, необычайно свежее дыхание скал, которое стало чувствоваться сразу же, как только поместье полностью исчезло из виду. В еще более жестоких цветах я вновь переживал все происшедшее этой ночью, и чтобы хоть как-то сдерживать себя от сверхчеловеческого отчаяния, мне пришлось еще больше ускорить шаг. Не видя ничего вокруг себя, я удалялся все дальше и дальше к оврагам, даже не пытаясь представить, где должны были прерваться мои следы.

Через час я достиг невысокого, залитого солнцем холмика, показавшегося мне вдруг подозрительно знакомым. Впрочем, решительно все здесь было серо и однообразно, угнетая своим пустынным, заброшенным видом, и быстро поверив в ошибку, я продолжал свой бессмысленный путь. Но вот впереди показался глубокий овраг, спутать который с другим было невозможно, потому что именно на его откосах произошла моя первая встреча с Френсисом Хьюзом. Это обстоятельство заставило меня остановиться, и вскоре, изменив направление, я с опущенной головой нерешительно побрел в сторону старой лачуги археолога, словно голодный, озябнувший нищий на незнакомый далекий огонек. Я, вероятно, вообще бы лишился рассудка, застав дом без присутствия хозяина, но, к счастью, Хьюз, хотя и собирался уже на свои раскопки, однако увидев меня, тотчас с готовностью их отложил. Так я вновь оказался в тесной комнатушке, где веяло плесенью и стариной.

— Поистине, здешние места хранят многие загадки, — заключил со вздохом старик после того, как самым внимательным образом выслушал мой на редкость сбивчивый и непоследовательный рассказ, — но боюсь, сэр, что у меня найдется достойное противоядие от столь мучительных переживаний. Конечно, если вы сами пожелаете этого.

Даже после всего того, о чем я поведал с таким пылом, было видно, что и на сей раз археолог воспринял все с тем же недоверием и жалостью, пробудившими во мне лишь жалкое подобие гнева. Никогда в жизни я не позволил бы допустить, чтобы надо мной смеялись, но ужасное истощение превратило меня сейчас в безвольное забитое существо. Впрочем, далеко не это определило тогда мое настроение. Став безропотным младенцем, я все больше видел в старом Френсисе Хьюзе доброго волшебного эльфа, способного оградить меня от коварства темной демонической силы. С этой мыслью окончательно исчезло раздражение его спокойным восприятием всех моих невзгод и приключений, и я тут же сложил оружие.

— По-видимому, мне действительно ничего не остается, мистер Хьюз, как только уповать на вашу мудрость и рассудительность, — подавленным голосом процедил я, с трудом веря в эту затею.

— Я рад буду вам помочь, сэр, всем, что только будет в моих силах, — тепло ответил старик, засуетившись возле стола. — Однако, вы не должны ни в коем случае забывать, что и вы сами обязаны мне помогать в этом. Поживите у меня неделю, другую, и все, о чем вы тут говорили, поверьте, навсегда погрузится на самое дно вашей памяти.