Журнал «Если» - «Если», 2012 № 03

Медная стрелка на шкале качнулась в красный сектор, и Тейп метнулась к водяному насосу. Наполнив ведро, поспешила вернуться к гомункулусам, которым угрожал перегрев, и вылила воду в специальное отверстие скамьи. Вырвавшаяся струя пара заставила ее отпрянуть. Когда пар развеялся, Тейп наклонилась к шкале. Стрелка поколебалась и вернулась в сектор нормы.

Она выпрямилась и окинула взглядом огромный цех мануфактуры. Гомункулусы сидели за рабочими столами, штампуя раскаленное железо могучими ладонями и спихивая сформованные изделия в специальные корзины. Их медные и бронзовые торсы были приварены к скамьям, а под сиденьями множество змеящихся шлангов уходило через пол в подвал. Над рабочими столами по специальным рельсам двигались ковши, из которых расплавленный металл выливался в формы на столах. По всему залу носились подростки-подсобники, оттаскивая от столов наполненные корзины, проверяя клапаны и показания приборов, подливая воду, уворачиваясь от струй пара.

Одна из корзин заполнилась готовыми изделиями. Тейп оттащила ее в сторону, заменила новой, затем поволокла тяжеленную корзину из цеха. Слаженный ритм работы гомункулусов громыхал повсюду; он ощущался даже сквозь этажи.

Тейп остановилась. Что-то было не так. Один из гомункулусов вдруг сделал движение, слегка выпадающее из общего ритма. Тейп поспешила к приборной шкале, вмонтированной в скамью.

Увиденное, несмотря на царившую в зале жару, заставило ее похолодеть. Стрелка металась туда и обратно через всю шкалу — такого Тейп никогда еще не видела.

Она подняла глаза. Тот самый, выбившийся из ритма гомункулус теперь тянулся к проплывающему над столом ковшу с расплавленным металлом.

Тейп схватила уходящий в подвал шланг и изо всех сил дернула. Но шланг был слишком плотно закреплен, она его даже пошевелить не сумела.

— Помогите! — закричала она.

— Эй, ты! — донеслось сверху. Тейп подняла глаза. Из кабины под потолком цеха, откуда был виден весь зал, через переговорную трубу кричал мастер: — Ты что делаешь? Не трогай шланг!

Шланг наконец поддался и теперь болтался свободно, гомункулус замер, его руки все так же тянулись вверх. Тейп лихорадочно огляделась. Другие гомункулусы тоже тянулись к ковшам, стаскивали их вниз и опрокидывали, выливая на пол расплавленное железо. Один из них метнул ковш в паренька-подсобника. Ковш попал тому в живот, расплавленный металл пролился по ногам, и парень заорал от боли.

Тейп поняла, что не сможет быстро выдернуть все шланги. Другие подсобники бежали к дверям, и она пустилась за ними.

Выбравшись наружу, они бессмысленно кружили по двору или сбивались в кучки и нервно перетаптывались на месте. Тейп заглянула в дверь цеха и увидела, что мастер все еще что-то выкрикивает в переговорную трубу. Оставалось надеяться, что он отдает команды людям в подвале, чтобы те остановили машины.

Медленно, очень медленно гомункулусы прекратили свои беспорядочные движения. Они замерли в разных позах: один поднял над головой руку, другой неловко сжимал ковш с расплавленным металлом в ладонях, предназначенных для штамповки металлических изделий, а не для того, чтобы что-нибудь держать. Как раз когда Тейп заглянула в цех, ковш выскользнул из рук гомункулуса и с грохотом обрушился на пол.

Несколько подсобников вытащили наружу раненого паренька. Его лицо было очень бледным; Тейп решила, что он потерял сознание. Другие подростки торопливо попрощались друг с другом и стали расходиться по домам.

Тейп тоже подумала, не отправиться ли домой, но тогда она пропустит день работы, а деньги сейчас ой как нужны. Может быть, мастер Лоутон найдет для нее какое-нибудь занятие. Была и еще одна причина остаться: ей очень хотелось узнать, что же случилось. Тейп никогда не видела, чтобы гомункулусы вот так взбунтовались и отказались выполнять задания.

Из подвала начали выходить мужчины с черными от угольной пыли лицами и руками. Это были кочегары, которые скармливали уголь в топки машин. Затем — ждать пришлось довольно долго — из своей кабинки спустился мастер.

Он быстро прошел вдоль рядов неподвижных гомункулусов. Один из них с широко раскрытыми бронзовыми глазами, казалось, смотрел прямо на мастера.