Игорь Волознев - Метагалактика 1995 № 1

— Кто приказал? — спросил я веселым голосом.

— А те, которые прилетели. — Она обвела нас глазами. — Это ведь хорошо, что на Верку они натакались. Самую безгрешную пригласили к себе. И собачоночкой не поморговали. Только вот теперь-то как?

— А что, Тоня? — встревожилась мать.

— А то, что Верка с тех пор стала задумываться. Она и раньше худо спала, а теперь Катерина замаялась. Как ночь, так дочь ее выползает на крыльцо и смотрит на звезды. А иногда гитару берет и играет, играет, а струны плачут, томятся. Иногда больше часа сидит и играет. А потом гитару отложит и плачет. Видно, тоскует.

— Конечно, тоскует. Поживи-ка без ног… — поддакнула мать, и в это время под окном снова громко залаяла собачонка.

Я открыл створку и высунул голову. На поляне, на густом полыхающем зеленью конотопе, сидела черненькая собачонка с белыми крапинками на спине.

— Кустик, Кустик! — начал я звать его. И мой младшенький сразу побежал на крыльцо, и я за ним. Наверно, вид у меня был встревоженный, потому что за мной вышли и гостья, и Валя с матерью. А я снова позвал:

— Кустик, Кустик! То ли не узнаешь?

— А он зазнался. Побывал там и зазнался. — Тетя Тоня показала на небо и засмеялась. А Коля уже повалил пса на землю, и устроился на нем верхом, и начал оттягивать уши.

— Коля, ему больно! — закричал я на сына и подошел к ним поближе. Глаза у собаки были какие-то незнакомые, отрешенные и все время старались смотреть вверх. Я опять позвал:

— Кустик, Кустик! Ты, говорят, о чем-то тоскуешь? — Но он повернулся ко мне. А глаза его снова были чужие и снова смотрели вверх, как будто хотели что-то узнать в этой бездонной притягивающей синеве.

— Алло! Алло!.. Неужели это вы, Николай Николаевич?! Я звонил вам недавно, но на телефоне был другой человек. Алло? Вы меня не узнаете? Я Савушкин Владимир Иванович. Неужели забыли?

— Я ничего не забываю. Но когда говорите, всегда называйте свой номер в нашей картотеке. Я должен взглянуть на историю болезни…

— Но у меня еще нет истории. Разве забыли? Вы просили написать меня отчет о моей командировке. Не помните? Я вам признался, что из-за меня погиб человек. И вы попросили вспомнить все детали, события, то есть отчет о своем прошлом. Забавно, конечно, но вы так и сказали — отправляйтесь в командировку в свое прошлое. Я уже начал писать, но застрял в мелочах, в каких-то, понимаете, чудесах, и мне, наверное, веры не будет…

— Ну почему же? — Ожила наконец телефонная трубка, и знакомый голос наставительно посоветовал: — Пишите обо всем, не зажимайте себя. Маленькая деталь, какой-нибудь обгоревший окурок, клочок бумажки, порой многое может объяснить. Так что…

Но я прервал его:

— А если людей в небо кто-то таинственный поднимает? Как к этому относиться?

— Ну, знаете, Савушкин, психология может все объяснить. Впрочем, вы, может быть, хороший метафорист? Помните, есть такой фильм или книга, я уж не помню… Называется «Полеты во сне и наяву». Там все надо понимать иносказательно. Наверно, и мне вас нужно также понимать?.. Вы молчите? Ну хорошо. А то, что людей кто-то поднимает в небо, — это легко объяснить. Можно объяснить и разные факты медитации, и экстрасенсов можно понять… И даже эффект Кашпировского — наше телевизионное чудо, ха-ха… Но и это чудо подчиняется законам психологии. Так что пишите детально, расходитесь мыслью по древу, и у вас будет блестящий отчет.

— Но я, Николай Николаевич, хотел бы… Одним словом, меня мучает одна печальная мысль, прямо не выходит из головы, и я даже начал вам говорить… Дело в том, что, когда пишешь, в голову лезет всякая мелочь, второстепенное, и это, понимаете, почему-то выходит на первый план, а самое главное остается в душе…

— И это бывает. Часто бывает, — успокоила меня телефонная трубка. — Психология знает случаи, когда человек, к примеру, схоронил всю семью — всех родных и близких. Такое бывает во время войны или землетрясений… Ну вот, схоронил и продолжает стойко жить. И в друг у него погибает любимая собака или кошка, и у этого выносливого волевого человека — мгновенный инфаркт. Ведь собака и кошка — это тоже мелочь, по-вашему, а у него — сразу смерть. Я не сложно говорю?

— Нет, я хорошо понимаю.

— Ну что же — обнадеживающее известие… А еще был случай, когда человек, убивший двоих или троих и отсидевший за это полжизни в тюрьмах, вдруг на своем личном мотоцикле сбил курицу, и вид крови этой жертвы вывел его из себя. Да так вывел, что человек начал сходить с ума. Несчастная курица преследовала его во сне… Так что психология — это наука наук. И наш телефон доверия — всего лишь веточка от этой науки. Но зато надежная веточка.