Первоначальной целью этих встреч было познакомить
юношу с максимальным количеством пожилых людей этого района до того, как он возвратится в клинику, а основную кампанию планировалось начать потом, когда новая конечность приживется. Но Конрад уже переставал верить в успех планов доктора Найта. Конечно, встречи с ним не раздражали хозяев этих домиков, разговоры с Конрадом не вызывали у них ничего, кроме сочувствия и симпатии. Где бы он ни появлялся, старики выходили к ограде перекинуться с ним словом и пожелать счастливой операции. Зачастую, когда он встречал добрые слова и приветствия седовласых мужчин и женщин, улыбавшихся ему из своих садиков и балконов, он ощущал себя единственным молодым человеком в городе.
— Дядя, как объяснить этот нонсенс [5] Нонсенс — бессмыслица, нелепость.
? — спросил он как-то, когда они брели рядышком после одного из таких походов. Кокрад опирался на две прочные палки. — Они
желают мне обрести хорошую новую ногу, а сами и не думают отправляться в лечебницу.
— Но ты юноша, Конрад, и для них ты просто ребенок. Ты хочешь вернуть себе то, что было твоим по праву: возможность ходить, бегать, танцевать. Твоя жизнь еще не вышла за пределы естественного существования.
— Естественного существования? — утомленно повторил Конрад. Он теребил крепление протеза под одеждой. — В некоторых странах продолжительность естественной жизни чуть больше сорока лет. Разве это может быть критерием?
— Когда как. Иногда может.
Несмотря на то что дядя без возражений водил Конрада по городку, он не слишком охотно поддерживал беседы на эту тему. Они вошли в новый жилой квартал. Один из многих городских гробовщиков открыл здесь свою контору, и в тени, за полутемными окнами, Конрад разглядел молитвенник на подставке красного дерева и строгие фотографии катафалков и надгробных плит. Как бы ни маскировалась близость этого офиса к жилью пенсионеров, все равно Конрад был шокирован — он будто увидел шеренги сошедших с конвейера гробов, выставленных на всенародный обзор вдоль мостовой.
Дядя лишь пожал плечами, когда Конрад возмутился этим:
— Старые люди реалистично смотрят на такие вещи, Конрад. Они не боятся смерти и не благоговеют перед нею, как молодые. Скажу больше, тема смерти их живо интересует.
Подойдя к очередному шале, дядя тронул Конрада за руку.
— Одно слово. Не собираюсь смущать тебя, но сейчас ты встретишься с человеком, который собирается на практике, всем своим поведением выступить против доктора Найта. Может статься, что всего за несколько минут он объяснит тебе больше, чем я или доктор Найт за несколько лет. Его имя — Мэттьюз, между прочим, доктор Мэттьюз.
— Доктор? — повторил Конрад. — Ты хочешь сказать, доктор медицины?
— Именно так. Один из немногих медиков со своим взглядом на вещи. Однако не будем забегать вперед.
Они подошли к шале — скромному двухкомнатному домику с маленьким заброшенным садом, где росли высокие кипарисы. Дверь распахнулась сразу же, как прозвучал звонок. Пожилая монахиня в униформе благотворительного ордена после краткого обмена приветствиями пригласила их в дом. Другая сестра, с закатанными рукавами и фарфоровым сосудом в руках, прошла по тропинке на кухню. В доме стоял неприятный запах, который не заглушали даже ароматизирующие средства, а их здесь, видимо, не жалели.
— Мистер Фостер, не согласитесь ли вы подождать пару минут? Доброе утро, Конрад.
Они сидели в неопрятной гостиной. Конрад рассматривал фотографии в рамках, помещенные над письменным столом-бюро с задвижной крышкой. На одной из фотографий была изображена седовласая женщина с птичьим лицом; он решил, что это покойная миссис Мэттьюз. Другая фотография — группа юношей, только что принятых в колледж.
Потом их провели в темную спальню. Вторая монахиня набросила простыню на прикроватную тумбочку. Она одернула покрывало на кровати, а затем удалилась в холл.
Опираясь на свои палки, Конрад стоял позади дяди, в то время как тот смотрел на лежавшего в постели. Мерзкий запах стал теперь еще более противным и, казалось, доносился прямо из кровати. Когда дядя попросил Конрада подойти, юноша, к своему удивлению, не смог рассмотреть изможденное лицо человека на подушке. Серые щеки и волосы будто слились с застиранными простынями в полумраке, создаваемом тенью от гардин.
— Джеймс, это сын Элизабет — Конрад, — дядя пододвинул деревянный стул и пригласил Конрада сесть. — Доктор Мэттьюз, — представил он.
Читать дальше