Уильям Кейт: Восстание

Это политики могут спорить с кем угодно. А в обязанности джекера не входит пункт о необходимости открытого противостояния вражескому эсминцу. Большинство так и решило.

В обычном боевом порядке они двинулись по дороге Библ-Нимрод, когда в 50 метрах от них из-под земли ударил вулканический фонтан из камня и мусора. Спустя несколько секунд, когда никто ещё не опомнился, не пришёл в себя и не сообразил, что происходит, появились ксенофобы.

Поразительно было то, что громадная, смолянисто-чёрная пульсирующая тварь, возникшая перед ними, нисколько не походила на любых известных ранее ксенофобов. Вместо жуткой, но привычной змееподобной боевой машины, эта мерзость представляла собой некую желатиновую массу, корчащееся, булькающее живое море, моментально затопившее ведущий уорстрайдер по бедра. Поверхность этого моря покрылась рябью, и с нее поднялось облако нанодезинтеграторов. Пилот сошёл с ума и закричал. Но и это продолжалось недолго – облако покрыло машину, и через несколько минут уже ничто не напоминало ни о страйдере, ни о человеке.

Трагедия послужила сигналом. Несколько имперских страйдеров метнулись в джунгли по обе стороны от монорельсовой дороги. Круша всё на своем пути, они слепо мчались до тех пор, пока не увязли в непроходимых зарослях. Большинство их гегемонийских коллег, страшась встречи с подземным монстром и негодуя на дезертиров-импи, двинулись обратно и возвратились в Библ. Со временем многие присоединились к повстанцам.

Сам довольствовался тем, что поглотил несколько металлокерамических конструкций, неподвижно стоящих на его пути. Он с сожалением обнаружил, что никого, желающего установить с ним контакт, не нашлось. Сам встретил несколько человеческих существ и даже приблизился к ним, коснулся, пытаясь вступить в диалог, но ни у одного из них не оказалось того биологического коммуникатора, который имелся у первого человека в качестве внешнего покрытия. Ни один не захотел с ним разговаривать.

Сам долго колебался, ощущая близость присутствия чистых металлов, поющих магнитных полей, соблазнительного лакомства, поднимающегося из Скалы в Ничто.

Но потом он отступил, устремился назад, вниз по туннелю, проделанному в скале. В людях было много такого, чего Сам не понимал, а на поверхности немало неприятного. Он лучше возвратится к теплу и покою Скалы, где и будет ждать следующего контакта с человеком.

Захотят ли люди снова общаться с ним, и, если да, то что они могут сказать?

Не дай Бог прожить ещё двадцать лет без такого вот восстания.

Дэв вошел в зал Дома Правительства, когда приём был уже в полном разгаре. Когда это он в последний раз посещал подобное мероприятие? Да, это было на Земле… имение Кодамы… музыка… общество… Дэв усмехнулся. Здесь совсем другая атмосфера, более непринуждённая, весёлая, свободная, хотя ведь не всем нравятся шум, грубоватые шутки и громкий смех.

– Дэв! – окликнул его Кенич из дальнего угла довольно большой комнаты. – Дэв Камерон!

Кто-то зааплодировал, и вскоре уже все повернулись к нему, приветствуя, поздравляя. Ему пришлось пожимать руки, раскланиваться, кивать и улыбаться. Затем шум стих, снова заиграла музыка. С бокалом в руке к нему подошел Винс Крейтон. Похвалив новый мундир Дэва, только что одобренный и принятый в качестве униформы для армии Конфедерации, он сообщил по секрету, что сегодня здесь ожидают Синклера. Расставшись с ним, Камерон не спеша направился через зал.

В углу он заметил локийцев – Вика Хагана, Гаральда Николсона и Эрику Якобсен. Они что-то горячо обсуждали с группой эридуанских колонистов и новоамериканских страйдеров, громко смеясь над собственными незатейливыми шутками. В центре зала появилась с неизменной ментарой Лорита Фишер, рыжие волосы перехвачены красной лентой, на лице улыбка. Она заиграла что-то шотландское, и несколько человек пустились в пляс. Среди танцующих особенно выделялись Симона и Торольф, чей энтузиазм вполне компенсировал нехватку умения и отсутствие слуха.

Большинство присутствующих носило униформу, остальные же являли собой весьма пёструю картину: потрёпанные туники и брюки типичных колонистов соседствовали с отороченными золотом накидками и мантиями послов. Последние были официальными наблюдателями Гегемонии, и Дэву очень бы хотелось знать, что они собираются сообщить в своих отчётах, когда вернутся на следующей неделе для доклада Совету Гегемонии. Конфедерация изо всех сил пыталась представить революцию на Эриду как свершившийся факт, с которым Гегемонии и Империи лучше смириться, чем продолжать грозящую затянуться разрушительную и бессмысленную войну. У Конфедерации много друзей на Земле. Может быть… может быть, больше не будет крови и смерти. Хотя Дэв почему-то сомневался в столь благоприятном исходе дела. Много прекрасных людей с обеих сторон пали на поле боя во время короткой, но ожесточённой битвы на Эриду, и скольким ещё суждено погибнуть, прежде чем Гегемония согласится признать Конфедерацию. Что же касается Империи, то для неё потеря одного из миров Шикидзу означает потерю као, первую трещину в стене старого разрушающегося дома, а потому воспринимается с тревогой. В очередь за Эриду уже становятся другие планеты, жаждущие отделения: звенит цепями Либерти, провозгласила свою независимость Новая Америка, подаёт голос Локи, чья экономика только-только пришла в себя после двухлетней борьбы с ксенофобами, тревожные сообщения поступили с Радуги, где произошли острые столкновения между американскими колонистами и имперскими войсками. Дай Нихон обязательно будет бороться за сохранение старого порядка, за то, чтобы обветшавший дом не развалился, даже если война с неизбежностью приведет к распаду Гегемонии.