Виктор Меньшов - Я боялся - пока был живой

Перед запертыми дверями кинотеатра стояла сама бедность, которая пыталась скрыть очевидное, что, как известно, никому еще не удавалось.

Богатство можно скрыть, если есть деньги - скрыть можно не только богатство, но и то, каким образом оно досталось. Но для того, чтобы скрыть бедность, также нужны деньги. А при бедности где их взять?

Итак, они терпеливо ждали толстую билетершу, известную всему району тетю Катю: ужасно грубую и неповоротливую, которая травмировала психику не одному малолетнему безбилетнику, чем и врезалась навсегда в память всего квартала, пройдясь по детской психике, как глиняный Голем по улицам Праги

Тетя Катя нехотя открыла двери, и пожилые супруги попытались проскочить мимо нее в фойе.

Наивные люди! Они никогда в жизни не пытались никуда пройти без билета! Их жалкая попытка разбилась о могучий и монументальный бюст тети Кати.

- Чего надо?! - рявкнула она, не переставая что-то жевать.

Ее оторвали от приема пищи, а это было весьма и весьма чревато.

- Ну?! - рявкнула она еще громче.

От этого рычания в доме напротив дрогнули занавески.

- Вы нас извините, пожалуйста, - начала вкрадчиво Нинель. - Мы ушли с сеанса, только что ушли, вот наши билетики, мы их сохранили. Мы смотрели кино, а потом ушли. А оказалось, что мы забыли в зале зонтик. Зонтик почти что новый. Может быть, вы нас впустите, а?

- Что - а?! - тетя Катя ковырялась в зубах вытащенной из прически шпилькой, издавая чудовищный скрежет. - Ходют здесь, сами не знают зачем. Культурные, вроде как, люди. Шляпы носют, а досидеть до конца кино не могут. Пришли фильм смотреть - смотрите, нечего шастать туда-сюда. А чего теперь хотите?

- Да мы, собственно, пройти хотели в зал на минуточку, зонтик мы там оставили. Он почти новый, а на улице сами видите, какая погода. Нельзя ли нам тихонько вернуться и забрать наш зонтик?

- А почем мне знать, что вы с нашего кино ушли? - зевнула тетя Катя.

- Да вот же наши билеты!

- Мало что это за билеты.

- Как же так?! - не выдержав вмешался Арнольдик. - Вот на них написано: и кинотеатр, и число, и месяц, и даже время!

- Ну и что? Да, кинотеатр наш, число и месяц совпадают, даже время совпадает. А год не совпадает! Видите - год отодрат?! Может, билеты у вас прошлогодние. Много тут ходит всяких, и все в кино без билета норовят. Платите за билет - и проходите. А не хотите - тогда ждите, пока кино кончится, тогда схожу, посмотрю ваш зонтик. Ежели ему к тому времени ноги не приделают.

Арнольдик петушком наскочил на тетю Катю:

- Что за бред?! Какие ноги?! Кто приделает нашему зонтику ноги? Зачем кто-то будет делать такую глупость?!

- Успокойся, Арнольдик, - взяла его за локоток Нинель. - Это фигуральное выражение, дама хотела сказать нам, что когда сеанс закончится, наш зонтик вполне могут стырить...

Арнольдик возмущенно повернулся к своей Нинели:

- Что за выражение?! Нинель! Фу!

Но за Нинель неожиданно вступилась крупнейший специалист в области народного фольклора и филологии, тетя Катя.

- А чего ты фукаешь? Очень даже запросто стырят твой зонтик. Баба твоя верно говорит.

Арнольдик от возмущения едва из брюк не выскочил.

- Что вы себе позволяете?! Где вы увидели бабу?!

- А чего? - удивилась тетя Катя. - Где я только их не видала, баб этих. А что - это мужик, что ли? Голубые, что ли?

Арнольдик силился что-то еще сказать, но Нинель решительно отстранила его, и попыталась вступить в переговоры.

- Уважаемая, кино уже почти закончилось, может быть мы заплатим вам ну, пять рублей, я быстренько пойду и тут же вернусь обратно. Я даже на экран смотреть не буду...

- Да ты чо?! - ощерилась злобно тетя Катя. - Засунь свои пять рублей себе, знаешь куда?! Плати за билет, или жди конца сеанса! За билет ей денег жалко! Новый зонтик дороже покупать будет.

До предела возмущенный Арнольдик бросился на штурм:

- Это вымогательство! Я сам пройду! Отойди, корова!

Это он добавил уже от полного отчаяния, поняв всю бесплодность попыток сдвинуть с места тетю Катю, ноги его скользили по полу, а тетя Катя стояла все так же нерушимо. Но вот насчет коровы, это он зря, это он погорячился и наступил на любимую мозоль тете Кате.

- Это я - корова?! - замычала она возмущенно.

В следующее мгновение ноги Арнольдика отделились от пола, а сам он забился и затрепыхался в могучей длани закаленной в схватках с безбилетниками билетерши. Она встряхивала его за шиворот, отчего голова Арнольдика моталась из стороны в сторону, грозя оторваться и улететь.